Под конец в его воображении эта переносная вагонная ванна вдруг разрослась настолько, что смогла вместить двоих…

— Райдер! — сердито окликнула его Мэри.

— Ч-что? — растерянно замигал он.

— Сам знаешь что! Нечего вмешиваться в мои мечты!

Едва заметный румянец выдал ход его мыслей, хотя разведчик и не подумал раскаиваться:

— Ну, коль скоро ты до сих пор избегаешь приблизиться к этой кровати, я имею полное право утешаться хотя бы мечтами!

Гневно вздернув подбородок, Мэри развязала ленты шляпки и кинула ее через весь вагон в Райдера. Тот поймал ее и рухнул на кровать как подкошенный.

— Ах, как забавно! — сухо заметила Мэри.

В ответ он лишь иронически ухмыльнулся.

Мэри задумчиво покачала головой, не в силах отвести взгляда от его лица. Подчас та легкость, с которой Райдер заставлял сердце замереть в груди, уязвляла ее гордость. Она постоянно позволяла втягивать себя в стычки, в которых нередко теряла контроль, и потом даже не могла сказать точно, с какого момента он начинал брать над ней верх, заставляя страдать от поражения. Райдер же вел себя совершенно иначе. Даже уложенный ею на обе лопатки, он не терялся и принимал неудачу вполне спокойно, не теряя достоинства.

Мэри попыталась спросить его об этом позднее, лежа рядом с ним на некогда чистых и отглаженных, а теперь беспощадно измятых простынях на узкой кровати. При воспоминании о том, как нежно он любил ее несколькими минутами ранее, у нее пробегали по коже мурашки.

— Как тебе это удается? — поинтересовалась она, опираясь руками на его грудь и заглядывая в глаза. Его расслабленное, безмятежно-спокойное лицо ничем не напоминало того ненасытного хищника, который заставлял ее тело разрываться на куски от наслаждения. О недавнем накале страсти говорили лишь бившаяся до сих пор жилка на шее да глубокие морщины, залегшие в уголках рта. Он наполнял ее до краев, а она принимала его. Она чувствовала, как напрягается ее тело в ответ на его рывки, словно стараясь обхватить как можно плотнее и подольше удержать в себе, продлевая волшебные минуты единения. И теперь Мэри не могла отделаться от странного ощущения потери: бедра ныли, словно между ними чего-то не хватало. Она болезненно ощущала контуры своего тела, больше не слитого воедино с телом Райдера.

Она поняла, что больше не хочет добиваться ответа на свой вопрос. Она хочет его, хочет снова почувствовать его внутри себя.

Мэри улеглась так, чтобы вытянуться вдоль его тела во весь рост. Она следила за его глазами, в которых мелькнуло сначала удивление, потом радость, потом понимание — и, наконец, страсть. Он поцеловал ее, и она ответила ему сильно, жадно, торопливо лаская языком. Ее дыхание — равно как и его — стало прерывистым, в ответ на любовный призыв, который не мог остаться без ответа.

Нежные груди Мэри щекотали его чувствительную кожу, соски ее напряглись. Между их телами то и дело пробегали искры возбуждения. Оно все нарастало, становилось нестерпимым, буйным и приносило все большее наслаждение, едва не доходившее до боли. Мэри снова стала влажной и горячей, готовой принять его в себя.

Она приподнялась на руках, и Райдер тут же сжал в ладонях ее груди. Мэри устроилась поверх него. Прошло еще так мало времени, и он не успел набраться сил, чтобы любить ее вновь.