Последние пять минут программы посвятили краткому обзору важнейших событий других дней. Миссис Кутмар переключила канал: там шла комедия, и никто не стал спорить.

Том сказал Мабель, что пойдет спать пораньше — один — и вышел из гостиной. Его ждал тяжелый день.

Проскользнув на цыпочках через холл, он спустился по лестнице и забрался в сомнамбуларий. Приглушенное освещение, тишина. Шестьдесят три стоящих там цилиндра напоминали гранитные колонны огромного зала древнего города. Пятьдесят пять видных сквозь прозрачный металл лиц казались белыми размазанными пятнами. Некоторые стояли с открытыми глазами, однако большинство закрывали их, ожидая появления поля, создаваемого специальной аппаратурой, размещенной в полу. Том взглянул на дверь Дженни Марло, и ему вновь стало дурно. Она была вне досягаемости, а ведь от среды его отделял всего один день. День?! Неполные четыре с половиной часа.

Он коснулся гладкой и холодной двери. Девушка смотрела на него, на ее согнутой руке висела сумка, и когда дверь откроется, она будет готова выйти. Некоторые принимали душ и шли в туалет сразу после пробуждения, а затем отправлялись в сомнамбуларий. Через минуту после того, как в пять утра автоматически включалось поле, они выходили.

Он бы тоже с радостью покинул свой «гроб» в это время, но что делать, среда — барьер непреодолимый.

Том отвернулся. Он вел себя как шестнадцатилетний, а столько ему было сто шесть лет назад. Впрочем, неважно. В биологическом смысле ему исполнилось тридцать.

Он начал подниматься на третий этаж и едва не повернулся, чтобы еще раз взглянуть на нее. Однако собрался и пошел в свою комнату, решив сразу же лечь. Может, ему приснится эта девушка. Если сны означают исполнение желаний, они его не подведут. Еще не доказано, что сны всегда отражают жизнь, но доказано, что человек, лишенный снов, сходит с ума. Поэтому и возникли сомнии, создающие специальное поле, которое в течение четырех часов поставляет человеку необходимое количество сна и сонных видений. Проснувшись, он переходит в сомнамбуларий, где поле иного вида задерживает все атомные процессы. В таком состоянии человек может оставаться вечно, если не включить активирующее поле.

Однако Дженни Марло не пришла к нему во сне, а если и приходила, он этого не помнил. Проснувшись, он умылся и быстро прошел в сомнамбуларий, где застал всех остальных: они докуривали сигареты, разговаривали, смеялись. Вскоре каждый войдет в свой цилиндр и воцарится гробовая тишина.

Том часто думал, что случится, если он не войдет в сомнамбулатор. Как он будет себя чувствовать? Охватит ли его паника? Всю жизнь он не знал ничего, кроме вторника, так, может, действительность среды обрушится на нет, как волна прибоя? Подхватит и швырнет на скалы чужого времени?

А если под каким‑то предлогом он вернется наверх и спустится снова, когда поле уже включат? Тогда он не сможет войти: дверь его цилиндра откроется только по истечении определенного времени. Ну что же, он мог бы укрыться в общественном сомнамбуларии, расположенном в трех кварталах отсюда. А если остаться в своей комнате и дождаться среды?

Такое случалось, но человек, совершивший это без достаточно веских оправданий, представал перед судом. «Нарушение барьера времени» считалось преступлением, почти равным убийству, и виновных в нем подвергали сомнамбуляции. Одинаковый приговор ждал всех преступников — и здоровых, и умственно больных. Некоторые называли это консервированием. Законсервированный преступник неподвижно и бессознательно ждал, пока разработают научный метод лечения болезней мозга, неврозов, преступных наклонностей и прочих отклонений от нормы. Консервация.

— Как выглядит жизнь в среду? — спросил Том у мужчины, который из‑за случайности оставался дольше.

— Откуда мне знать? Я был в сознании всего пятнадцать минут, а когда пришел в себя, находился в том же городе.