|
Она была босоногой и ясноглазой, одетой в самую узенькую и скудненькую одежку, которую Толстолоб только видел (цвета фукси, хотя Толстолоб не был настолько начитан, чтобы знать, что за хрень такая «фукси»). И он сорвал с нее эту одежку, даже не дав ей дописать. Она не кричала, нет. Поскольку трудно кричать, когда у тебя разорвано горло. Понимаете, Толстолоб не стал присовывать ей, потому что видел ее «дырку», когда она писала. И ясен пень, что у нее не было такого отверстия, которое вместило бы его причиндал. Поэтому он просто прикончил ее, вот так. И по-быстрому вздрочнул ей на сиськи. Вторая за день «палка» всегда самая приятная, как всегда говорил ему Дедуля. Толстолоб кряхтел, как Беркширский хряк, трахающий овцу. «Кончун» у него был, что надо, да. А девка тем временем захлебывалась собственной кровью, пуская красивые красные пузыри. Толстолоб опустился перед ней, еще умирающей, чтобы полизать ее «киску». Он не мог такое упустить. Вкус был охрененный - мокроты, мочи, и, конечно же, чистого ужаса. И Толстолобу эта смесь очень понравилась. Его огромные косые глаза зажмурились от удовольствия. Закончив, он побрел в кусты ежевики, прочь от Нижнего Леса...
В сторону Внешнего Мира. Толстолоб решил, что путь туда не будет слишком долгим.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Джойслин, смотри! Знаю. Он просыпается! Хихиканье напоминало чириканье, зернами заполнявшее воздух. Священник застонал в подушку. Это будет очень весело... Бледный рассвет лизнул ему лоб, оставив на коже толстый слой пота. Ему казалось, будто он покрыт слизью, дурные предчувствия грызли его, а глаза готовы были лопнуть под давлением крошечных призрачных пальчиков. Измученный кошмаром, он посмотрел на изножие своего спартанского ложа. Боже, умоляю, - подумал он, - мне так страшно! Защити меня. Возможно, Господь услышал его мольбы, потому что страх, который, казалось, затягивал священника в свои жаркие глубины, утих. Но это видение... Боже... Остаточное изображение еще сохранилось. Две монахини стояли и смотрели на него сверху вниз, по-гномьи хихикая. Они ухмылялись сквозь пленку тусклого утреннего света. Глаза у них были тусклыми, как смерть, рты напоминали тонкие щели в сером мясе. Затем они задрали свои черные клерикальные юбки... Отец небесный... ... и принялись мочиться. Прямо на ковер, горячими мощными струями, приподняв двумя пальцами лобковые холмики и обнажив нежные, крошечные уретры... Их пронзительные ведьмины смешки утихли, образы померкли, и священник полностью проснулся. Вот, черт, - подумал он. Зашибись. Но тут на долю секунды возникло что-то еще. Мимолетный образ. Черная пасть, размером с крышку мусорного бака, полная острых, как иглы, зубов....
2
- Ну, приятно познакомиться, - сказала Чэрити, загрузив свои сумки в крошечный багажник и сев в машину. - Аналогично, - ответила блондинка. Ее имя Чэрити почему-то не запомнила. Дженнифер? Джессика? - А мне нравится твоя машина, - добавила Чэрити, не найдя, что еще сказать. Это был ярко-красный, двухместный кабриолет «Миата». Красивый. И, наверное, не дешевый. Однажды у меня будет такой же, - поклялась себе Чэрити. Как только я получу диплом... - Здорово, что ты разместила объявление, - сказала блондинка. |
