Тонкий молча вышел за ней, у лифта притормозил, сказал: «Извините», – и нажал кнопку вызова, надо же Толстого забрать.

– Не нажимай, там работает монтер… Работал, – поправилась Леночка, когда перед ними послушно открылся пустой лифт. – Как он быстро ушел! А говорил: надо устранить неисправность…

– Быстро устранил – быстро ушел, – бормотал Тонкий, открывая крышку дивана: где этот крыс, получать, так вместе…

В диване Толстого не оказалось, но Сашку не проведешь. Он опустился на четвереньки и, под вопли Леночки: «Потом достанешь, я тебя умоляю, я с ним в лифте сидела полчаса!» – нащупал что то деревянное. Обработанное без зазубрин на ощупь походило на игрушку или фигурку. Тонкий вытащил это. Действительно, деревянная фигурка – медвежонок, слегка погрызенный. В ухо медвежонка с другого конца вцепился Толстый и повис, как бультерьер.

– Убери и и! – визжала Леночка. От визга Толстый прижимал уши, становясь еще больше похожим на злобного пса. Тонкий не мог думать больше ни о чем, только о том, как бы поскорее отнести верного крыса в номер.

– Я сейчас. – Сбегал, отнес, еле отцепил от фигурки. Саму фигурку положил в карман и только тогда подумал: что она делала в лифте под диваном?

– Твой зверь что то спер? – Серега поднял голову от альбома и разглядывал фигурку в Сашкиных руках.

Тонкий ее продемонстрировал. Он думал, что Леночка ждет, что фигурке в лифте под диваном вообще то не место, но этому можно найти вполне логичное объяснение. Они с Толстым приехали не куда нибудь, а на форум молодых художников. Здесь не только мазилы, долбилы и лепилы, здесь еще и ковырялы попадаются. В смысле, строгалы… Те, кто вырезает по дереву. Таскал кто то свою работу в кармане, мало ли зачем, сел в лифте на диван, она и выпала. Надо ребятам показать, наверняка хозяин быстро найдется. Но у Сереги была своя версия:

– Знакомый зверь… Спрячь. Сейчас пойдут мастер классы, экскурсии… В суматохе, может, и не заметят. А через неделю тебя уже здесь не будет.

– Э э э…

– Ты не понял, что это? – делано удивился Серега. – Не понял, как ты попал? Экскурсию слушал, вообще?

Тонкий потихоньку соображал, к чему клонит Серый, и становилось страшно. Если фигурка из музея, как намекает Серега, и Толстый ее стащил и испортил…

– Там замки! Сигнализация! Он нашел ее в диване лифта, точно говорю! В лифт забегал при мне, оттуда я его вытащил уже с медведем…

– Замки крысе не помеха, сигнализация, может быть, тоже. Даже если он нашел ее в лифте, то все равно испортил.

– А откуда она в лифте? – спросили ребята хором, и тут вошла Леночка:

– Уткин, я тебя долго буду ждать?

Занятый мыслями о фигурке, Тонкий уже давно про Леночку забыл. А Леночка вот напомнила. Теперь беды не миновать. Кто то еще за крысу в лифте по шее не получил, а тут такое…

Чувствуя себя как смертник у стенки, Тонкий протянул Леночке изгрызенную фигурку:

– Крыс в лифте нашел. Правда, в лифте, я же доставал при вас. – И на всякий случай заткнул одно ухо. Оба – воспитание не позволило.

Леночка уставилась на медведя. Красивенький такой медведь, веселый, с отъеденной мордой. В лунках от крысиных зубов топорщились острые волоконца дерева. Тонкий вертел медведя перед Леночкиным носом и ковырял лунки ногтем, не соображая, что творит.

Леночка смотрела на медведя как загипнотизированная. Видимо, она чувствовала то же, что и Сашка. И думала то же самое, а Тонкий боялся, что она будет орать. Леночка спросила спокойно спокойно, как человек, у которого печень уже вынули, зажарили и съели, поэтому орать уже поздно:

– В лифте?

– Ага.