В упор глядя на Мишу, он спросил:

— Волошин, ты вчера утром был на острове?

Миша побледнел и твёрдо ответил:

— Был.

Я подумал, что он с ума сошёл: ведь на острове был вовсе не он, а Усачёв. Это всем известно, чего же Миша болтает ерунду!

— Так, — сказал Леонид Фёдорович. — Ещё одно: каким образом ты туда попал?

Миша ещё сильнее побледнел, несколько секунд молчал и наконец ответил:

— Я не могу сказать…

— Ясно! — проговорил Леонид Фёдорович.

Ни о чём больше допытываться он не стал и удалился. Но мне было совсем не ясно, что произошло. То, что я видел, было вроде сна, который может присниться, если очень неудобно лежишь на кровати.

— Как он мог узнать? — будто про себя, спросил Миша, нахмурившись и закусив губу.

— Так ты на самом деле был на острове или нет? — не выдержал я.

— Был. Это, Володька, так получилось. Я когда стал лётчиков звать на костёр, один говорит: «Ладно, мы придём обязательно. А сейчас мы на прогулку едем на глиссере — не хочешь ли с нами за компанию?» Ещё бы не хотелось! И, главное, на острове минералы добыть можно. Мы ещё в горный поход, может, пойдём, может — нет… А тут, думаю, я уже точно камней для коллекции наберу. Я ведь обещание в школе дал, что минералов привезу…

— И вы поехали на остров?!

— Поехали. Молоток специальный даже захватили— у одного там был. Я подумал так: если разрешения сбегать спросить, может, ждать не станут. И потом, Володька, они со мной всё время, как со своим, как с ровней!.. А сказать «пойду разрешения спрошу», посчитали бы: «Ну, малец!» Вот я и…

— Усачёва ты на острове сразу заметил? — перебил я.

— В том-то и штука, — ответил он, — что я его там и в глаза не видел. Мы со стороны моря подчалили, в маленькой бухточке поставили глиссер, потом я по узенькому коридорчику между скалами прошёл немного и начал молотком породу отбивать. Наотбивал — и в глиссер обратно. А на той площадке, где Усач пританцовывал, я и не был вовсе.

— Значит, ты только маленькую часть острова видел? — спросил я.

— Конечно, — сказал Миша. — Я даже не добирался до той части, которая с берега видна. Я в глиссер сел, кататься больше не стал, а попросил, чтоб меня на берег сразу доставили. Они и доставили.

Я посоветовал Мише, чтоб он рассказал Георгию Борисовичу, как всё вышло. По-моему, Георгий Борисович после этого не очень бы рассердился.

— Нет, — ответил он, — я тогда лётчиков подведу.

— Да им ничего не будет! — сказал я.

— Будет, — возразил он. — Я Леонида Фёдоровича знаю, что-нибудь им обязательно будет.

Я поразмыслил немного.

— Им могут только сказать, что непедагогично было брать тебя на остров, а больше им ничего не могут сделать, — решил я.

— Точно, — кивнул головой Миша. — Больше ничего. Людям лечиться надо, отдыхать, а им втолковывать начнут: как же вы да зачем… Думаешь, приятно? Нет, я лётчиков не выдам.

К нам, запыхавшись, подбежал Усачёв.

— Волошин, послушай, это я тебя подвёл! — Усачёв волновался. — Я не нарочно, честное слово!

— Что?.. — Мы удивились.

— Я предполагал, что у меня была галлюцинация, и поэтому рассказал Леониду Фёдоровичу, — продолжал Усачёв.

— Что рассказал? — спросил я.

— Что предполагал? — спросил Миша.