– Но, друг мой, даже фантастика должна отталкиваться от реальности, – вздохнул Джерри. – Нельзя ожидать, что у разных видов, а тем более, классов, может быть одна и та же Великая Мечта. Каждый мечтает о том, что недостижимо. Вы улавливаете мою мысль?

– Нет»

– Извечная Мечта Пресмыкающихся, как известно, – летать, – пояснил Мышонок. – Вернее, Мечта летать среди звезд, которая порождена невежеством, ведь Удавы полагают, будто до звезд рукой подать... А у Птиц из поколения в поколение передавалась Мечта о морских глубинах.

– Неужели?

– Ну, сударь мой... Вы взялись за перо, а даже не удосужились изучить тему! – покачал головой Джерри. – Много миллионов лет назад их предки опрометчиво покинули океаны и рванулись в пустое и голое небо. С тех пор Птицы мучительно мечтают снова вернуться в родную стихию. Вы бы послушали их баллады о море... У меня порой сердце разрывается от сострадания и боли. Птицам, кстати, нельзя отказать в настойчивости, изобретательности и способности к самопожертвованию во имя великой цели. Пингвины, например, наотрез отказались от полета, переделали крылья в плавники и частично решили проблему. А грандиозная Мечта Обезьян?

– Они тоже хотят вернуться в море? – спросил Гарольд.

– Ну, что вы! Их Мечта гораздо сумасброднее. Они хотят переделать всю природу, сначала свою собственную, а затем и окружающую. Для начала они стремятся избавиться от хвоста, распрямиться, сбросить волосяной покров...

– Что, совсем? – в ужасе прошептал Бульдог.

– Думаю, так далеко они не пойдут, – неуверенно ответил Джерри. – Где-нибудь оставят. На голове, например. А потом Обезьяны займутся окружающей средой. Они считают, что самое большое наслаждение – это переделывать природу. Природа ведь бесконечна, значит, и переделывать ее можно бесконечно... Таким образом, они заберутся на трон царя природы.

– Они хотят лепить природу по своим меркам? – ошеломленно пробормотал Гарольд. – То есть, по своему желанию? По своей прихоти?.. О небо, спаси нас от этой напасти! Всем известно, на что способны Обезьяны... Безволосые, неуемные, они расплодятся и загадят весь мир – остальным просто не останется места! Какой ужас!

– Не волнуйтесь, мой друг, – Мышонок покровительственно похлопал Гарольда по плечу. – Чтобы осуществить свою Мечту, Обезьянам потребуется очень долгий срок, лет эдак миллион, а то и все два.

– Время есть, – облегченно вздохнул Гарольд. – Будем надеяться, что их мечта так и останется Мечтой. А я им еще симпатизировал... На страницах моего романа победу одерживают именно они.

– Это тоже из области фантастики, – заметил Джерри. – В такого рода сражениях победителей не бывает: выжившие со временем превращаются в Зверей, а Зверям несвойственно о чем-либо мечтать. Поэтому нельзя никого убивать, особенно, во имя светлых идеалов. Как только начнут падать трупы, уже невозможно остановиться и повернуть события вспять. Некоторые вещи необратимы. Одна смерть тянет за собой другую, и, в конце концов, на голой, выжженной земле остается кто-то один – победитель. Зверь. Да только сможет ли он насладиться плодами своей кровавой победы? В конце вашего будущего романа нужно поставить большой знак вопроса, – Джерри сунул в рот последнюю крупинку сахара и облизал пальчики. – Кстати, о Зверях... Наш разговор пробудил во мне зверский аппетит. Не спуститься ли нам в ресторан? Может, нам подадут что-нибудь менее фантастическое, чем ваш будущий роман?

Глава 2

Проклятие змеиного гнезда

У входа в ресторан непоколебимой скалой возвышался швейцар Бегемот. Он был облачен в темно-синюю ливрею со множеством золоченых галунов, отчего казался похожим на адмирала.