— Мне они все известны. Вы что думаете, я научился читать только на прошлой неделе? А в чем вы можете упрекнуть метод аналогий? Именно им пользуется ТОМАС.

— Вы правы. Однако компьютер не вызывает те события, которые он математически имитирует. Калькуляторы не занимаются промыванием мозгов. Чистая наука описательна. Колдовство всегда было предписательным.

— Ладно… Тогда объясните мне следующее: в прошлый понедельник угандийский представитель в ООН подал жалобу в связи с вторжением в воздушное пространство страны. Уточню: по его словам, какие-то аппараты летали над заповедником Мерчисон Фоллс, сея панику среди домашней скотины.

— Похоже, делегат — человек очень простодушный.

— Разумеется. Но есть еще кое-что: вчера Сэндбурн…

— Вы хотите сказать агент М-36, не так ли? — перебил его Клэббер.

Замечание было совсем некстати, и выражение лица Уайтхолла недвусмысленно на то намекнуло.

— …прислал донесение из Москвы, — продолжил директор ЦРУ. — Он сообщает, что семь самых лучших советских агентов получили приказ сдать текущие дела и готовиться к переброске в Уганду. Пятеро из них находились здесь в Вашингтоне, так что я имел возможность перепроверить информацию. Русские, похоже, менее недоверчивы, чем ТОМАС.

— Насколько я знаю, Премьер-министру СССР раз в неделю составляют гороскоп. Это не совсем то, что ТОМАС.

— И все же следует предположить, что в заповеднике что-то происходит…

— Что-то… Может быть.

— Однако когда я передаю данные ТОМАСу, вот что он мне отвечает! — воскликнул Толлер, встряхивая розовую бумажную ленту, которую держал двумя пальцами за самый кончик. — Он не допускает и одного шанса на миллиард, что это донесение соответствует действительности. Вы сознаете, какому количеству совершенно невозможных вещей он предоставляет более высокую степень вероятности? Уайтхолл, я начинаю думать, что ваше горячо любимое дитя — с ахиллесовой пятой.

— Не исключено, что даже по своей природе, Томас не способен доверять колдовству, — сказал Уайтхолл, интерес которого к проблеме возрастал обычно по мере ее усложнения. — Вероятно, есть нечто более глубинное, чем программа. В конце концов, ТОМАС — машина, и можно с уверенностью утверждать, что он исповедует абсолютную веру в причинно-следственные отношения. Веру обоснованную, на мой взгляд, тем не менее, во мне достаточно человеческого, чтобы допустить немного сверхъестественного. Во время телешоу в основном.

— Если что-то есть, оно не является сверхъестественным, Уайтхолл. По определению.

— Конечно, конечно…

Возникло долгое молчание, слышно было только, как Клэббер хрустит пальцами.

— Вы собираетесь, как я понимаю, направить кого-нибудь в Кампалу, — произнес наконец Уайтхолл. — Не знаю, какой индекс присудил бы вам ТОМАС, будь он в курсе, но я склоняюсь к тому, чтобы согласиться с вами. Однако, поскольку вы приняли свое решение еще до моего возвращения и, вероятно, даже до того, как мне позвонили, я не понимаю, зачем вам понадобилось консультироваться со мной.

— Все дело в том, кого я решил послать. Речь идет о Томасе Мванга Хва. И это вы мне его завербуете.

Традиционно, обучение медицине — дело нешуточное, в одинаковой степени и получение диплома инженера не дается молодому человеку с легкостью. Но когда в 1985-ом году Медицинская Школа Гарварда и Массачусетский Технологический Институт объединили свои финансовые и материальные ресурсы, чтобы основать Академию Сервомеханики и Микрохирургии имени Кеннеди, был создан не только новый тип образовательного учреждения, но и новый тип студента, для него предназначающийся.