Успокоив себя таким образом, Томек смело направил коня между кактусами. Найдя место, поросшее пучками травы, он привязал мустанга к кусту, поправил пояс с кобурой револьвера так, чтобы в любую минуту можно было быстро выхватить оружие, и вернулся обратно на тропу. Не теряя времени на дальнейшие раздумья, Томек пошел по следу некованного коня. Однако через несколько шагов след сворачивал с тропы в кусты шалфея и там исчезал. И только лишь несколько метров выше этого места Томеку удалось найти на тропе следы ног, обутых в мокасины.

Томек тихо свистнул.

«Индеец сделал то же самое, что сделал я несколько минут тому назад. Тогда надо сначала посмотреть на его лошадь», – подумал он.

И тут же в придорожных кустах, как будто в ответ на эту мысль, раздалось фырканье. Это лошадь индейца почувствовала чужого. Томек осторожно раздвинул кусты и увидел низкорослого, гнедого мустанга с белыми яблоками на крупе. Вместо седла, по индейскому обычаю, спину коня покрывала цветная попона, перехваченная через туловище толстым ремнем. Поводья были без удил, а просто привязаны к уздечке под нижней челюстью коня. Томек знал, что краснокожие пользуются поводьями только сдерживая коня, а направляют его ногами. Другой конец прикрепленного к поводьям лассо, был обмотан вокруг куста.

Томек внимательно вгляделся в рисунок на индейском «седле». Такой же показывал ему шериф Аллан на ручных изделиях навахов. Неужели индеец принадлежит к этому племени? Томек насторожился. Еще не так давно по всему свету гремели имена навахов и апачей, потому что ни одно племя не проявило такой отчаянной смелости в борьбе с белыми захватчиками, как эти сыны аризонской пустыни.

Мустанг стриг ушами, громко фыркал, бил копытами, словно хотел предостеречь своего хозяина. Томек быстро вернулся на тропу и внимательно рассмотрел следы человеческих ног. Судя по их величине, следы эти не были оставлены взрослым человеком. Ободренный этим, Томек осторожно направился к вершине горы.

Спустя полчаса, прячась за кусты шалфея и стволы кактусов, Томек добрался до плоско срезанной вершины горы. Здесь тропа пропадала среди обломков скал. Томек укрылся за одним из них, настороженно высматривая индейца. Так и не заметив его поблизости, он стал медленно пробираться к южному краю вершины. Ступал бесшумно, осторожно, стараясь не задевать за камни. На самом краю плоской вершины горы высился продолговатый обломок. Томек взглянул вверх и застыл – с обломка свисали две ноги в мокасинах.

Томек затаил дыхание, чтобы не вспугнуть индейца. Во время своих прежних путешествий он превосходно научился бесшумно подходить к животным, на которых охотился. Вот он слегка переместился вправо. Индеец лежал ничком на верху обломка и вглядывался в волнистую прерию по ту сторону границы. На его затылке из‑за повязки торчали три небольших орлиных пера.

Томек оглянулся вокруг и заметил прислоненное к камню старое ружье. Видимо, индеец никак не думал встретить здесь кого‑нибудь, раз выпустил из рук оружие. Томек хитро улыбнулся. Ему столько рассказывали о необыкновенной чуткости индейцев, а на самом деле удалось подкрасться к наваху, хотя тот конечно не желал, чтобы его кто‑нибудь видел.

Томек решил подшутить над молодым индейцем. Он бесшумно сел на землю. Интересно, кого или что высматривает индеец в прерии. Какое‑то время он вглядывался в том же направлении, но на холмистой равнине, кроме кактусов, ничего не было видно. В конце концов ожидание ему наскучило, и он громко сказал по‑английски:

– Может быть, мой молодой краснокожий брат скажет, что интересного он видит там, в прерии?

Эффект этих нескольких слов превзошел самые смелые ожидания белого юноши.