– На время моего отсутствия на судне команду поручаю Рамасану, – кратко заявил Новицкий. – Вот тебе, Рамасан, моя капитанская фуражка, но лучше не носи ее! Она тебе велика, и ветер может ее унести!

– Есть, капитан! – по уставному ответил Рамасан.

– Я уже привык к ней, сидит на голове, как приклеенная. Теперь слушай внимательно: если на пиратском корыте послышатся выстрелы, и мы не вернемся до рассвета, немедленно на всех парусах пойдешь в Порт‑Морсби. Там обо всем доложишь губернатору. Тот уж будет знать, что ему делать.

– Есть, капитан.

Распоряжения капитана Новицкого оказали на присутствующих гнетущее впечатление, но сам капитан, видимо, нисколько не был взволнован предстоящей опасностью. Смуга и Томек тоже держались бодро. За ужином Томек быстро покончил с едой и стал утешать испуганных девушек, которые даже не дотронулись до еды. Бальмор не мог оторвать глаз от Томека, потому что сам чувствовал страх при одном лишь воспоминании о пиратах...

Рамасан со своими людьми вступил на вахту. Остальные члены экипажа ждали в кают‑компании, когда буря позволит приступить к делу. Однако Рамасан вошел в кают‑компанию только лишь за каких‑нибудь три часа до рассвета.

– Сагиб капитан, буря несколько утихла! – доложил он.

– Шлюпка готова? – спросил Новицкий.

– Так точно, готова! Двоих я назначил на весла.

– Поехали! Снимите ботинки, возможно нам придется плавать, – сказал Новицкий, вставая с кресла.

В темноте они вышли на верхнюю палубу. Дождь еще шел, но ветер несколько приутих. Из своей каюты капитан Новицкий вынес большую, тяжелую коробку завернутую в брезент, и бутылку с письмом‑ультиматумом[48] к пиратам. Все это он осторожно погрузил в шлюпку. Подпоясался веревкой с крюком на конце и сел у руля. Томек нежно простился с Салли, которая вполголоса просила его поберечь себя, и занял место в шлюпке рядом со Смугой. Два моряка вскочили в шлюпку только после того, как она была спущена на воду. Оттолкнулись от борта.

Новицкий направил шлюпку к берегу. Некоторое время они молча шли на веслах вдоль берега, окружая лагуну. Томек и Смуга помогали матросам, потому что довольно сильное волнение норовило выбросить шлюпку на берег. По их лицам струился пот. Однако вскоре они заметили темный силуэт пиратского судна. Ни на палубе, ни на мачтах не было огней. Свист ветра и грохот волн заглушали все звуки.

Капитан Новицкий смело подвел шлюпку к борту судна в носовой его части, с правой стороны. Таким образом, шлюпка очутилась между кораблем и береговой линией. Шлюпка слегка коснулась якорной цепи, торчавшей из клюза[49]. Смуга и Томек, ухватившись за цепь, подтянули шлюпку вплотную к борту корабля. Новицкий привязал шлюпку к цепи. Знаком приказал им придерживать цепь, чтобы не звенела, а сам стал взбираться по ней. Вскоре он очутился у самого клюза, овального отверстия, из которого выходила якорная цепь. Ухватившись рукой за край клюза, капитан подтянул все тело вверх. Придерживаясь ногами, он свободной рукой развернул веревку с крюком, которой был подпоясан. Зацепил крюк за фальшборт судна.

Соблюдая осторожность, Новицкий мягко ступил на палубу и присел, спрятавшись за балюстрадой фальшборта. Внимательно осмотрелся кругом. Никого не заметил и, крадучись направился к стоявшей в нескольких метрах от него рулевой рубке. Короткая волна, ударяя в левый борт судна слетка раскачивала его. На мокрой палубе было скользко, так как дождь все еще продолжал идти.

Медленно и осторожно ступая, Новицкий пробрался к рулевой рубке.