– За это они дают нам разные вещи, – возразил Элеле.

– Глупец, они дают, потому что знают, что все вернется к ним, когда твоя душа очутится в мертвом теле птицы, или в лепестках увядшего цветка!

Закаленный в боях воин побледнел от страха.

– Это злые люди! – продолжал шаман. – Они бросают чары на всякого, кто взглянет им в глаза. Только поэтому твоя меткая стрела не пробила сердце того человека! Но не он, и даже не молодой колдун опасны!

– Ты уже говорил, что хуже всех молодая женщина, которая целыми днями мучает убитых птиц и животных, – вмешался вождь.

– Да, ты совершенно прав! – согласился шаман. – Этот молодой без нее ничего не может сделать, он все время просит у нее совета.

– А та, вторая женщина?

– Нет, она не причастна к колдовству!

– Сделай так, чтобы белые люди не могли поселить мою душу в тело птицы или лепесток цветка, – стал горячо просить шамана Элеле Когхе.

– Ты должен соблюдать древние обычаи!

– Что я должен сделать?

– Убивай мафулу и поедай их, потому что только так ты сможешь уничтожить всех врагов. Когда ты пожирал сердца убитых врагов, мужество и сила входили в твое тело. Тогда все жители нашей деревни были сыты и приносили мне много даров...

– Ты советуешь напасть на деревню белых людей? Они будут защищать подлых мафулу!

– Нет, с ними мы сведем счеты потом. Сначала я всем покажу свое могущество! В этой стране нет шамана могущественнее меня! Я могу любого человека лишить жизни, даже умертвить белую женщину, заклинающую души воинов таваде в птиц и цветы.

– Ты в самом деле решишься на это? – изумился Элеле Когхе.

– Не пройдет и два раза по три луны, как белая женщина будет мертва!

– Рука человека ее не убьет! Она знает ужасные заклятия...

Шаман мрачно улыбнулся. Встал и принес из угла комнаты корзину, сплетенную из лиан. Приподнял крышку. Элеле Когхе в испуге отпрянул. На дне корзины лежала, свернутая в кольцо змея. Вдоль ее туловища серо‑стального цвета, от головы до хвоста сияла широкая красная полоса. Это была самая ядовитая змея из обитающих в Новой Гвинее. Шаман закрыл крышку и отнес корзину на место. Потом уселся рядом с вождем и сказал:

– Ты знаешь, что укус этой змеи смертелен для всякого человека. Эта змея не испугается даже женщины, способной заклинать души таваде! В тело змеи я вселил душу воина, племя которого живет там, где скрывается солнце...

– Это охотник за человеческими головами? – в испуге спросил Элеле Когхе.

– Да, и он выполнит любое мое приказание...

– Значит ты прикажешь ему убить белую женщину?

– Да, и тогда белые люди потеряют свою колдовскую силу. Ты убьешь всех белых и всех мафулу!

– Пусть будет по‑твоему, – ответил Элеле Когхе и коснулся правой рукой ожерелья из лиан, на котором каждый узелок означал убитого врага.

Чтобы скрыть злорадную усмешку, шаман опустил голову на грудь. Не поднимая головы, тихо сказал:

– Теперь ты уходи. Мне надо поговорить с духами. Твоя душа останется в твоем теле. Белые люди ее не возьмут...

Элеле Когхе украдкой вышел из хижины. Сошел по лестнице на землю и побежал к эмоне, чтобы немедленно передать воинам важные вести. В этот вечер в деревушке таваде загремели барабаны, а танцы продолжались до рассвета.

В то время, как воины танцевали вокруг костров, шаман втянул лестницу внутрь хижины, чтобы никто не мог в нее войти. Из‑под кровли достал небольшую деревянную дудку, закупоренную пробкой.