– Для знающих предмет имеет много общего, – ответил Смуга. – У живых фараонов борода изображалась со срезанным концом, у умерших же – с загнутым, полукруглым. Борода с полукруглым концом уподобляла фараона божеству мертвых, Озирису.

– Это значит…

– Это значит, дорогая Салли, – не дал перебить себя Смуга, – что поднос был изготовлен и пожертвован после смерти властителя. Может, это сделал тот, кто его любил? Не будем забывать, что Тутанхамон скончался очень молодым.

– Весьма затейливо построенное рассуждение, – заметил Вильмовский, а Новицкий давно уже гладил свою закругленную на конце бородку и усмехался про себя.

– А сколько их было, этих фигур? – допытывалась Салли.

– На подносе должно было быть четыре, но лорд получил его лишь с тремя: золотая представляла молодого владыку как солдата, алебастровая – пастухом, а деревянная – богом Озирисом… У меня есть их фотографии, потом разглядите как следует.

– Значит, одной фигурки не достает… Почему?

– Именно! Кто, когда и для чего оторвал ее от подноса?

– На этот вопрос следует найти ответ. Может, нам улыбнется счастье? Все указывает на то, что поднос был найден в гробнице Тутанхамона, а именно в Долине царей. Мой лорд допускает, что преступники вскрыли гробницу.

– Которой, по мнению других, вообще не существует…

– И это мы должны установить, – закончил свое повествование Смуга.

Наступило молчание.

– Это может быть поединок двух великих фараонов, – как бы сама себе проговорила Салли.

– Что ты сказала? – спросил ближе всех сидящий к ней Новицкий. Салли повторила свои слова.

– Не надо так шутить, синичка, – укорил ее суеверный капитан.

– Это не шутка, – возразила решительная Салли. – Может быть, это будет встреча настоящего короля приключений с фараоном из Долины царей!

V

Важные беседы

Появление Смуги с новой загадкой внесло в существование друзей большое оживление, но не изменило основного ритма их жизни. Уехать из Каира, не приняв определенного плана действий, они не могли. А решить что‑либо было невозможно, пока здесь, на месте, они бы не узнали что‑то такое, что позволило бы сделать этот план осуществимым. С виду они по‑прежнему вроде бы беспечно бродили по улицам Каира, посещали все те места, где полагалось быть туристам. Однако некоторые прогулки имели теперь иную цель.

На первую такую прогулку выбрались Вильмовские и Смуга. Одетые в безупречные европейские костюмы, они ехали на двуконном извозчике вдоль Нила. Смуга, знающий по‑арабски несколько слов, давал указания вознице. Они как раз подъезжали к мосту Аль‑Тахир.

– Яминак[48], – сказал Смуга, касаясь тросточкой плеча извозчика.

Видимо, дорога была ему хорошо знакома.

– Шималак! Направо! – велел он и вскоре приказал остановиться.

Средневековой колотушкой они постучали в большую дверь. Отворил темнокожий, одетый в белое, слуга. Названные Смугой имена он принял спокойно.

– Господа ожидают, – произнес он. – Прошу сюда.

Он ввел их в большой, просторный салон и указал на мягкие кресла.

– Прошу подождать, – сказал слуга и вышел.

Вильмовские с любопытством оглядывали изысканно убранную комнату. Их внимание привлекла тяжелая английская мебель и прелестный мраморный камин. Над ним и окнами, закрытыми подобранными в тон шторами, тянулся узорчатый карниз.