Едва пролетка въехала на остров, как араб‑извозчик повернулся к пассажирам и на ломаном английском гортанно возвестил:

– Остров Рода! Здесь есть ниломер недалеко, на южном мысу, не хотите посмотреть?

– Нет, не надо, поезжай и пришпорь свою клячу, мы хотим побыстрее оказаться дома, – ответил ему по‑английски Новицкий и, обращаясь к сидящим напротив Вильмовским, добавил по‑польски: – Не стоит канителиться, может сегодня придет известие от отца? Вообще‑то я слышал кое‑что о египетских устройствах для измерения уровня воды в реке. Вдоль Нила тянется сеть их, и за пределами Египта тоже.

– Ничего удивительного, Нил – это жизнь или смерть для египтян, – заметил Томек. – Еще древнегреческий историк Геродот писал, что Египет – это дар Нила, а его существование полностью зависит от этой одной единственной реки, у которой нет притоков, которую не поддерживают дожди, реки, что тысячу пятьсот километров течет по одной из самых страшных пустынь на Земле. Если бы Нил исчез, хотя бы ненадолго, Египет ждала бы полная катастрофа.

– Я читала, что египтяне меряют уровень воды в Ниле с незапамятных времен. Основываясь на тщательно записываемых результатах измерений, они определяют будущий урожай и величину податей, – вставила Салли. – Эти записи ведутся непрерывно с шестьсот двадцать второго года, нигде в мире нет ничего подобного. Ниломеры устанавливали в каждом храме, во всех городах и селениях, расположенных у самой реки. Результаты же посылали в Каир.

– А что, ниломер на острове Рода самый старый? – полюбопытствовал Новицкий.

– Да нет, но он построен в семьсот шестнадцатом году, первым во времена арабов, – пояснила Салли.

Извозчичья пролетка ехала узкими запущенными улочками и вскоре достигла моста, соединяющего остров Рода с расположенным на восточном берегу Нила Старым Каиром. Они быстро переехали не очень широкую в этом месте реку. Далее шла длинная улица Каср аль‑Айни, она тянулась параллельно набережной и доходила до юго‑западного квартала.

В городе, как и всегда, с самого рассвета царили шум и оживленное движение. В толпе прохожих, облаченных в длинные белые и полосатые галабии, тюрбаны и фески, попадались по‑европейски одетые мужчины, это были служащие учреждения и фирм. Женщин встречалось немного, все в черных длинных платьях, с лицами, прикрытыми платками. Перед лавками, часто вообще лишенными передних стен и витрин, открытыми прямо на улицу, торговцы громко расхваливали восточные и западные товары. Некоторые раскладывали их на тротуаре, развешивали по стенам домов. Брадобреи, портные, сапожники, чистильщики ботинок, вообще ремесленники работали прямо на улице, располагались на тротуарах. На переносных лотках громоздились цитрусовые, овощи, жарились нанизанные на шампуры куски баранины, рыба. Воздух наполняли запахи оливкового масла и чеснока.

Не меньшая суматоха царила и на проезжей части. По улице уже ходил электрический трамвай, он курсировал от площади Тахрир до Старого Каира. Египтянам полюбился этот вид транспорта, более удобный, чем конка. Трамваи были увешаны пассажирами; не взирая на опасность, люди толпились на подножках вдоль всего вагона. Трамваю приходилось ехать медленно, он то и дело останавливался, водители отчаянно звонили, пытаясь очистить рельсы. Совсем рядом тянулись тяжелые возы на двух высоких колесах, влекомые ослами, лошадьми или верблюдами.