Вскоре они снова очутились в арабской части города. Среди небольшого числа каменных домов, здесь ютились грязные шалаши, кое‑как слепленные из глины, полные дыр, заделанных ржавой жестью и досками. Однако на первом плане виднелись, словно сросшиеся со стенами шалашей лотки с овощами и аппетитными южными фруктами. По улицам спокойно шествовали ослики; здесь же не обращая внимания на крикливых прохожих, паслись козы. Когда наши путешественники проходили мимо одного из шалашей, к ним обратился старый араб, видевший прямо на земле:

– Подойдите ко мне, благородные пришельцы!

Они остановились, а старец вонзил в них проницательный взгляд. Он протянул к ним высохшую руку со сморщенной кожей и хрипло сказал:

– Судьба каждого человека записана в Книге жизни. За несколько жалких серебряных монет я скажу каждому из вас, что ожидает его в будущем.

Смуга бросил прорицателю монету. Подражая его речи, он сказал:

– Возьми, благородный учитель, но тебе нет нужды предсказывать мою судьбу. Я умею читать в Книге жизни не хуже тебя. Поэтому совершенно бесплатно я приоткрою тебе тайну и скажу, что ты не разбогатеешь, занимаясь предсказаниями.

Коричневая рука старца хищно схватила блестящую монету и бросила ее в мешочек, висевший у пояса прорицателя.

– Ты перестанешь смеяться, когда между тобой и смертью встанет маленький мальчик. Может быть, тогда пожалеешь, что не захотел поверить в мое предсказание, – ответил араб с кривой и презрительной улыбкой на устах.

Сморщенное лицо старика и сказанные им странные слова несколько смутили Томека. Он нашел в кармане серебряную монету и положил ее в миску, стоявшую у ног старика. Прежде чем Томек успел отойти, старик протянул к нему из‑под бурнуса свою костлявую руку. Неожиданно быстрым движением старик схватил Томека за плечо и привлек его к себе.

– Послушай старого араба, – сказал он хриплым голосом, не выпуская руки Томека. – Ты еще молод и будешь долго жить. Ты поймешь и, может быть, когда‑нибудь вспомнишь мои слова.

Араб правой рукой разгладил песок, которым был наполнен стоявший перед ним плоский сосуд и, словно читая написанное на нем, произнес:

– В далекой и дикой стране ты найдешь то, что другие будут напрасно искать. Когда это случится, ты найдешь друга, который не скажет ни одного слова...

Вильмовский нетерпеливо пожал плечами. Взяв Томека за руку, он сказал:

– Достаточно этих глупостей! Идем теперь выпьем чего‑либо холодного.

Они быстро отошли от старого араба, а тот, не переставая злобно улыбаться, смотрел им вслед своими налитыми кровью глазами.

По дороге Смуга и Вильмовский рассказывали забавные случаи, героями которых были арабские прорицатели. Томек и боцман Новицкий слушали их рассказы в молчании. Они заняли столик в большом зале кафе. Томек беспокойно вертелся на своем стуле и, в конце концов, обратился к своим спутникам с вопросом:

– Папа и вы дядя утверждаете, что старый араб нес несусветный вздор. Скажите, а откуда он мог знать, что мы едем в далекую и удивительную страну?

– В таком оживленном порту любому европейцу можно сказать то же самое, без особого риска ошибиться, – ответил Смуга. – Этого рода колдуны и прорицатели обладают чрезвычайной способностью выуживать деньги из карманов наивных слушателей. Не стоит обращать внимания на их болтовню.

– Из нас вы первый вручили ему монету, – с улыбкой сказал боцман Новицкий. – О гадании вы и слышать не желаете, а денег не пожалели. Одним словом, вы придерживаетесь жизненного правила «и богу свечка и черту – кочерга».