Гавриил Державин. Тончию
Бессмертный Тончи! ты мое Лице в том, слышу, пишешь виде, В каком бы мастерство твое В Омире древнем, Аристиде, Сократе и Катоне ввек Потомков поздних удивляло; В сединах лысиной сияло, И в нем бы зрелся человек.
Но лысина или парик, Но тога[1] иль мундир кургузый Со делали, что ты велик? Нет! философия и музы, — Они нас славными творят. О! если б осенял дух правый И освещал меня луч славы, — Пристал бы всякий мне наряд.
Так, живописец-философ! Пиши меня в уборах чудных, Как знаешь ты; но лишь любовь Увековечь ко мне премудрых. А если слабости самим И величайшим людям сродны, Не позабудь во мне подобны, Чтоб зависть улыбалась им.
Иль нет, ты лучше напиши Меня в натуре самой грубой: В жестокий мраз с огнем души, В косматой шапке, скутав шубой; Чтоб шел, природой лишь водим, Против погод, волн, гор кремнистых[2], В знак, что рожден в странах я льдистых, Что был прапращур мой Багрим[3].
Не испугай жены, друзей, Придай мне нежности немного: Чтоб был я ласков для детей, Лишь в должности б судил всех строго[4]; Чтоб жар кипел в моей крови, А очи мягкостью блистали; Красотки бы по мне вздыхали, Хоть в платонической любви.
ПРИМЕЧАНИЯ «Сочинено в П. — Программа для портрета автора, данная сему живописцу 1801 ноября (?) дня. — По случаю спора, что иные советовали ему написать в мундире и во всех орденах, а другие — по примеру антиков, без всяких украшений, каков он в самом деле; живописец о сем просил разрешения автора, который, чтоб удовлетворить и ту и другую сторону спорильщиков, велел представить себя так, как в сей оде он описан» (Объяснения на Сочинения Державина относительно темных мест, в них находящихся, собственных имен, иносказаний и двусмысленных речений, которых подлинная мысль автору токмо известна; также изъяснение картин, при них находящихся, и анекдоты, во время их сотворения случившиеся. — ИРЛИ. Арх. Державина, ф. 91, № 16. (ОД)). Работа над стихотворением продолжалась с 1801 по 1808 г.
Ода обращена к художнику Сальватору Тончи (по-русски Николай Иванович Тончий) (1756—1844). |
