Джон скривил губы:

— Ты, барчук! Робин Гуд был герой, и гнев его был праведный. Раздашь деньги народу? Да какой у тебя народ! Хочешь ограбить леди — иди и грабь свою мамашу.

— Мою мамашу? — Джентльмен покраснел.— При чем тут моя мать? К черту мою мать!

Но, уловив взгляд миссис Саксби, обернулся ко мне.

— Ох, Сью, — сказал он, — прошу прощения.

— Ничего-ничего, — быстро ответила я. И опустила голову, и все вокруг притихли. Подумали, наверно, как всегда в дни казни: «Какая она храбрая!» То есть мне хотелось, чтобы они так думали. А потом почему-то захотелось, чтобы не думали: потому что, как я уже говорила, храбростью я никогда не отличалась, но за семнадцать лет смирилась с тем, что окружающие так про меня думают. А теперь явился Джентльмен, и ему нужна храбрая девчонка — он ведь долгий путь проделал, сорок миль по холоду и слякоти, только чтобы найти меня.

Я посмотрела ему в глаза.

— Две тысячи фунтов, Сью, — тихо сказал он.

— Звучит заманчиво, — сказал мистер Иббз.

— И вдобавок всякие платья и драгоценности! — вздохнула Неженка. — О, Сью! Ты в них будешь красавица!

— Вылитая леди, — добавила миссис Саксби.

Я обернулась к ней: она опять смотрела на меня странным таким взглядом, словно видела во мне мою мать. «...Богатство твое все еще ждет тебя... Твое богатство, Сью, ну и наше заодно...»

В общем, она оказалась права. Вот оно наконец, мое богатство, свалившееся как снег на голову. Что же делать? Я снова посмотрела на Джентльмена. Сердце у меня в груди стучало как бешеное. И я сказала:

— Ладно. Я согласна. Но за три тысячи фунтов, не за две. И если юная леди меня не примет и отправит восвояси, я все равно потребую свою сотню за труды.

Он помолчал, обдумывая. Конечно же, думать тут было нечего, и помолчал он так, для пущей важности, потому что буквально через миг он просиял улыбкой и протянул мне руку. Я подала ему свою. Он сжал мне пальцы и засмеялся.

Джон состроил рожу.

— Ставлю десять к одному, что через неделю она приползет обратно вся зареванная.

— Я вернусь в бархатном платье. И в перчатках вот посюда, — и показала на локоть, — и в шляпке с вуалью, и с полной сумкой серебряных звонких монет. А ты будешь называть меня «мисс». Правда ведь, миссис Саксби?

Он сплюнул на пол.

— Да я скорее отрежу себе язык, чем выговорю такое.

— Я раньше сама тебе его вырву! — ответила я.

Я вела себя как ребенок. Да я и была ребенком! Наверное, миссис Саксби тоже это почувствовала, потому что ничего не сказала, а только молча смотрела на меня, прикрывая рукой мягкие пухлые губы. Она улыбалась, но лицо у нее при этом было встревоженное. Я бы даже сказала, испуганное.

Может, так оно и было.

А может, мне только теперь так кажется, теперь, когда я знаю, какие страшные события за этим последовали.

Глава вторая

Старичка-книгочея, как выяснилось, звали Кристофер Лилли. А племянницу звали Мод. Они жили к западу от Лондона, за Мейденхедом, и дом их, что стоял у деревни под названием Марлоу, назывался красивым именем «Терновник». План Джентльмена заключался в том, чтобы отправить меня туда одну, на поезде, через два дня. Сам он задержится в Лондоне еще по крайней мере на неделю, ему нужно выполнить поручение старика — повозиться с книжными переплетами.

Меня мало заботило то, как я доберусь до этого загородного дома, одна, без провожатых. Я никогда не бывала нигде западнее Креморн-Гарденс — мы с племянниками мистера Иббза иногда ходили туда по воскресеньям смотреть на танцы. Там я однажды видела, как француженка-акробатка шла через речку по канату и чуть не упала, — это, доложу я вам, было нечто.