Джон на миг застыл — мы подумали, даст ей сдачи, но нет, он повернулся ко мне — верно, в отместку хотел стукнуть меня. А тут как раз Неженка вскочила со стула, так что он ударил ее.

— Ума не приложу, — оторопел он, — почему это все против меня.

Неженка расплакалась.

— Не обращай на них внимания, Джон, — сказала она, закрываясь рукавом, — они ругаются, но я-то всегда с тобой...

— Ты-то со мной, это верно. Как дерьмо с лопатой. — Он оттолкнул ее руку, и она снова села в углу — горбиться над собачьей шубейкой и поливать швы слезами.

— Ну-ну, Неженка, перестань, — сказала миссис Саксби. — Работу испортишь.

Неженка еще с минуту поплакала. Один из мальчишек, что возились у жаровни, обжегся горячей монеткой и выругался. Джон закинул в пасть очередной орех и выплюнул скорлупу на пол.

После этого все сидели тихо, и так продолжалось примерно с четверть часа. Чарли Хвост лежал у огня и подергивался, наверно, гонялся во сне за пролетками. Хвост у него был сломан — однажды угодил в колесо кеба, прямо между спиц. Я достала карты и стала раскладывать пасьянс. Неженка шила. Миссис Саксби дремала. Джон сидел и с виду бездельничал, но время от времени поглядывал на мои карты и давал советы, куда какую положить.

— Вальта пик на сучку червей, — подсказывал он. Или: — Ты что делаешь? Ты что, совсем тупая?

— А ты не лезь! — огрызнулась я, продолжая раскладывать карты по-своему.

Колода была старая, карты замусоленные. Прежний владелец мухлевал с этой колодой, за что и был убит в драке. Я сделала раскладку в последний раз и чуть подвинула стул, чтобы Джону было не видно, как они легли.

В конце концов один из младенцев вдруг проснулся и запищал, а Чарли Хвост вскочил и залаял. От внезапного порыва ветра пламя в очаге взметнулось ввысь, а дождь ливанул по углям, и они зашипели.

Миссис Саксби открыла глаза.

— Что это? — спросила она.

— Что «что это»? — переспросил Джон.

И тут мы все это услышали: невнятный глухой стук где-то на заднем дворе. Потом отчетливо послышались шаги. У кухонной двери шаги стихли, с минуту была тишина, а потом в дверь постучали: сильно, требовательно, уверенно.

Бух-бух-бух. Вот так примерно. Как в театре, когда является призрак мертвеца. Вор так не стал бы колотить, вор стучится легонько, чуть слышно. Мы всегда могли по стуку определить, по какому делу к нам пожаловали. Но тут было что-то непонятное — думай что угодно. И даже самое нехорошее.

Мы переглянулись, и миссис Саксби вынула дитя из колыбели и прижала к груди, чтобы не слышно было плача. А Джон схватил Чарли Хвоста за пасть и крепко сжал. Ребята у жаровни сидели тихо, как мышки.

Мистер Иббз шепотом сказал:

— Мы кого-нибудь ждем? Мальчики, спрячьте это добро. Ничего, что обожжете пальцы. Если это «синие»,мы пропали.

Они принялись собирать соверены и золотишко, какое удалось вытопить, и складывать все в носовые платки, а платки засовывали под шляпы и в карманы брюк. Один из мальчишек, Фил, самый старший из племянников мистера Иббза, быстро подошел к двери и встал за дверью, у косяка. Руку он держал за пазухой. Он два срока отсидел в тюрьме и божился, что третьего раза не будет.

Стук повторился.

Мистер Иббз сказал:

— Все чисто? А теперь спокойно, мальчики, спокойно. Сью, дорогая, как ты смотришь на то, что я попрошу тебя открыть дверь?

Я глянула на миссис Саксби и, когда та кивнула, подошла к двери и отодвинула засов. Дверь резко распахнулась мне навстречу, словно снаружи на нее навалились всем телом, — Фил так и подумал, потому что я заметила, как он, еще сильней вжавшись в стену, достает из-за пазухи нож.