— В таком случае зачем вам все это?

— Существуют такие понятия, как долг и взятые на себя обязательства. Наш народ послал меня в сенат, и пока я не потерял доверия избирателей, приходится стараться и делать все, что в моих силах. — И, резко сменив тему разговора, он пояснил: — Не могу выразить, как восхищаюсь вашей порядочностью. Вы вели себя безупречно. И даже не представляете, какой гнусный скандал разразился бы, брось вы кость этой оголтелой своре репортеров. Ваше великодушие безгранично. И я… словом, мне бы хотелось как-то выразить свою благодарность.

Лесли насторожилась.

— Возможно, вы решите ненадолго уехать, отдохнуть, побывать в других странах, повидать мир. Я, естественно, возьму на себя все…

— Пожалуйста, не стоит.

— Я только…

— Знаю. Я не знакома с вашей дочерью, сенатор Дэвис, но если Оливер любит ее, должно быть, она действительно прекрасный человек. Надеюсь, они будут счастливы.

— Вероятно, вам не сказали, что они возвращаются сюда, — неловко пробормотал сенатор. — Гражданская церемония прошла в Париже, но Джан хочет венчаться в Лексингтоне.

Еще один удар в сердце.

— Понимаю. Что же, это ее право. Но им не о чем беспокоиться.

— Спасибо.

Венчание состоялось две недели спустя, в церкви Калвери-Чейпл, той самой, где должны были произнести брачные обеты Лесли и Оливер. В церкви яблоку негде было упасть. Оливер, Джан и сенатор Дэвис стояли у алтаря перед священником. Джан Дэвис, привлекательная статная брюнетка с пышными формами и безупречными манерами, так и лучилась счастьем.

Священник торжественно произносил слова венчального обряда:

— Господь повелел мужчине и женщине сочетаться священными узами брака и идти по жизни рядом…

Церковная дверь распахнулась, и на пороге появилась Лесли Стюарт. Немного послушав, она направилась к последнему ряду скамей, но осталась стоять.

— И если кому-то из присутствующих известна причина, по которой эта пара не может быть соединена священными узами брака, пусть произнесет это сейчас или да хранят его уста… — Подняв голову, он увидел Лесли и запнулся. — …вечное молчание…

Головы присутствующих стали одна за другой поворачиваться к девушке. Гости начали перешептываться, по-видимому, ожидая душераздирающей сцены. В воздухе повисло почти ощутимое напряжение.

Священник выждал положенные несколько минут и нервно откашлялся.

— В таком случае властью, данной мне Господом, объявляю вас мужем и женой.

В голосе бедняги слышалось нескрываемое облегчение.

— Можете поцеловать новобрачную.

Когда святой отец снова поднял глаза, Лесли уже исчезла.

Последняя запись в дневнике Лесли Стюарт:

«Дорогой дневник! Свадьба была просто чудесной. Невеста Оливера такая хорошенькая! И на ней было прелестное платье из белого кружева и атласа, с лифом и жакетом-болеро. Оливер выглядел еще красивее, чем всегда, и, кажется, очень счастлив. Я довольна. Пусть радуется, пока может.

Потому что, прежде чем я разделаюсь с ним, он горько пожалеет о том, что вообще появился на свет».

Глава 2

Именно сенатор Тодд Дэвис постарался устранить все препятствия к браку дочери с Оливером Расселом.

Тодд Дэвис — вдовец, мультимиллиардер, владелец табачных плантаций, угольных шахт, нефтяных месторождений в Оклахоме и на Аляске, конезаводов, где выращивались лучшие скаковые лошади во всей Америке, руководитель группы большинства в сенате — был к тому же одним из самых влиятельных людей в Вашингтоне и переизбирался вот уже на пятый срок.