– Да что ж вы ко мне привязались?! – обиженно крикнул Снифф и, попрощавшись мысленно с рюкзаком, устремился к улице. При себе у него оставались только нож и «макаров» с пятью патронами. Как говорила бабка в деревне, на кота широко, на собаку узко. И два чудовища на плечах…

Перебежав пустую улицу, капитан обогнул «хрущевку» с магазином «Сантехника» на первом этаже и углубился во дворы. Такие же «хрущевки», помойка, качели, ржавые «Жигули», баскетбольная площадка, снова помойка, гаражи, маленький салатовый «Матиз» с распахнутыми дверцами, капотом и багажником, круглая клумба со скамеечками, снова «хрущевка», обгоревшая, пожар, наверное, был…

– Сюда! Сюда! – тревожно закричал кто-то впереди.

Капитан завертел головой и увидел подвальное окно, откуда махала человеческая рука. Собственно, само по себе это ничего еще не значило – вдруг приманка такая. Брат рассказывал, что в Зоне разное водилось – и разговаривать умело, и на жалость надавить… Чтобы потом слопать чаще всего.

– Ты кто? – крикнул тем не менее Снифф.

– Далерджон! Нас тут два! Иди суда скорей! Иначе ести будут!

Капитан оглянулся. Похоже, ести его пока никто не собирался, преследователи отстали. Или просто прятались до поры, успокаивали Сниффову бдительность.

– Иди суда скорей! – Из окна высунулась чумазая физиономия азиатского человека в круглой шапочке. – А то закроем!

Выбирать не приходилось. И капитан, став на четвереньки, полез в подвал. Он упал на что-то мягкое, за спиной загрохотало железо, и два голоса в унисон сказали:

– Салом алейкум! Корхо чихел? Как дела?

Двое таджиков жили в подвале с определенным уютом. Из квартир они приволокли два больших раскладных дивана, стол, кресла, посуду и одеяла, а из небольшого универсама на Минской – всевозможные продукты. Даже аптеку в цокольном этаже своего дома обчистили, набив целый шкаф лекарствами. Стены были украшены коврами и картинами, на полу тоже лежали ковры. Дополняла интерьер огромная плазма – естественно, нерабочая за отсутствием электричества. В целом помещение выглядело словно воровская малина в представлении человека, который сроду там не бывал.

В углу подвальной комнаты хитроумные таджики оборудовали нечто вроде печурки, выведя трубу наружу. Там они стряпали, и сейчас капитан прихлебывал из большой пиалы сладкий крепкий чай. Изрядно разбавленный коньяком «Арарат», который у таджиков тоже нашелся. В нескольких подсвечниках ярко горели свечи, распространяя церковно-парфюмерный аромат.

– Кушайте, кушайте, – радушно говорил таджик, подвигая к Сниффу пакет с твердыми, как камень, баранками и банку апельсинового джема. – Скоро обедать станем, сейчас Далерджон готовить будет… Его Далерджон звать, а меня – Рахматулло.

Стало быть, Далерджон – это тот, что с усиками и хитроватой жульнической физиономией. А Рахматулло – поинтеллигентнее и без усиков. В остальном они походили друг на друга: одинаковые спортивные костюмы, позаимствованные в очередном магазине по соседству, кроссовки, круглые вязаные шапочки.

– А я – Сергей, – представился Снифф, пытаясь разгрызть баранку. Не преуспев, он просто бросил ее в чай и стал ждать, пока размокнет.

Далерджон возился с печкой, что-то приговаривая и вскрывая консервные банки.

– Я знаю, Далерджон и Рахматулло говорить трудно, поэтому вы нас можете звать, как угодно. Меня как только не звали, пока я дворником работал.

– О боги, – пробормотал Снифф в растерянности. – И как мне вас звать?

– Я же говорю – как угодно, – заулыбался Рахматулло.