Жан Севиллья пишет: «Если судить инквизицию по интеллектуальным и моральным критериям, имеющим хождение в XXI веке, очевидно, что это система возмутительная. Но в Средние века это не возмущало никого. Не нужно забывать отправной точки этого дела: осуждение, вызванное еретиками, возмущение их деятельностью и их выступлениями против Церкви. Как это ни кажется удивительным, но люди XIII века рассматривали инквизицию как избавление. Средневековая вера не была индивидуальной верой: общество формировало органичное объединение, в котором все оценивалось в коллективных терминах. Отрицание веры, ее предательство или фальсификация представляли собой преступления, виновные в которых должны были отвечать перед обществом».

Режин Перну в своей книге «Чтобы покончить со Средневековьем» утверждает, что инквизиция — это «защитная реакция общества, для которого вера была такой же важной составляющей, как физическое здоровье сегодня».

Жан Севиллья делает вывод: «С точки зрения судебной методики инквизиция представляла собой прогресс. Там, где ересь провоцировала неконтролируемые реакции — народные возмущения или скорый суд, — инквизиция ввела процедуру, основанную на расследовании, на контроле правдивости фактов, на поиске доказательств и признаний, опиравшуюся на судей, которые противостояли страстям общественного мнения. Именно инквизиции было обязано своим появлением жюри, благодаря которому приговор исходил от совещания судей, а не от мнения одного судьи».

При этом, естественно, в своих истоках инквизиция была продуктом грубого, бесчувственного и невежественного мира. И нет ничего удивительного в том, что и сама она именно поэтому была грубой, бесчувственной и невежественной. Не более, однако, чем прочие институты того времени, так что ничья «мрачная слава» ничего особо не «затмила» и затмить не могла.

Итак, в христианских королевствах Пиренейского полуострова инквизиция была официально учреждена римским папой в первой половине XIII века, но сначала только в Арагоне. Поначалу она действовала бессистемно и неэффективно, а к началу XV века и вовсе практически бездействовала. В других местах — в частности, в Кастилии, Леоне и Португалии — инквизиция вообще появилась только к 1376 году, то есть спустя полтора столетия после ее прихода, например, во Францию.

К XV веку так называемая старая инквизиция уже практически изжила себя, и причиной тут был вовсе не рост терпимости к инакомыслию. Просто светская власть уже значительно окрепла и не нуждалась более в серьезной поддержке со стороны Церкви. Вот тогда-то и состоялось второе рождение инквизиции. Новой инквизиции на Пиренейском полуострове, на землях королевы Изабеллы и короля Фердинанда…

При этом, и даже Хуан Антонио Льоренте особо подчеркивает это, «испанская инквизиция не являлась новшеством королей Кастилии Фердинанда и Изабеллы, а возникла в результате расширения и переустройства старого управления надзора за чистотой веры, известного еще с XIII века».

Жан Севиллья дополняет эту мысль сравнением: «Во Франции конец инквизиции был связан со становлением государства. В Испании все было наоборот».

Мысль о том, что инквизиция существовала не пятнадцать-двадцать лет, а шесть веков, что было три совершенно разных инквизиции (средневековая, испанская и римская), смешение которых недопустимо, и что «нечистоплотно» обвинять людей XV века с морально-этических позиций людей XXI века, чрезвычайно важна. Мы еще не раз вернемся к ней при оценке деятельности Томаса де Торквемада.

Объединение Кастилии и Арагона

Для укрепления порядка в стране Изабелла создала нечто вроде специальной полиции, поддерживаемой каждым городом или деревней. Она хотела очистить страну от захлестнувшей ее преступности, которая всегда растет в кризисных условиях.