— Я провожу вас до садовой калитки, — сказала она и послала пажа за плащом.

Они вышли из комнаты и спустились по задней лестнице во двор, залитый мартовским солнцем. С реки дул сильный ветер, и королевский сад был пуст. Когда они были уже у самой калитки, то как будто по взаимной договоренности одновременно остановились между раскидистым кустом шиповника и садовой стеной. Этот куст, как им хорошо было известно, полностью скрывал их от любопытных глаз, следящих за всеми из окон дворца. Но на этот раз Перси не торопился обнимать ее.

— И что Уайетт собирается делать с этой цепочкой? — спросил он угрюмо.

— Носить, надо полагать, чтобы донимать меня, — засмеялась Анна, сорвав увядающую розу, лепестки с которой розовым дождем посыпались ей на руки.

— Всем видом показывая, что вы сами отдали ему ее.

— А что, если и так? Он же мой кузен.

— Чтобы похвастаться, что вы были его до того, как стали моей.

Такое обвинение было просто глупо, зато его ревность действовала на Анну как бальзам. Она пожала плечами и продолжала обрывать лепестки.

Перси придвинулся ближе. Он схватил ее за руки и встряхнул, впившись глазами в хорошенькое личико.

— И вы таки любите его. Вы сами признались в этом. У него в запасе все те года, которых мне уже не наверстать, потому что я не приехал и не нашел вас раньше. Он тысячу раз объяснялся вам в любви этим своим бойким языком, и он целовал вас…

Она посмотрела на Перси своими искренними глазами и улыбнулась.

— О, Гарри, давайте не будем начинать все сначала! Разве я не говорила вам, что вы единственный человек, которого я когда-либо любила, смогла полюбить всем своим сердцем? Разве я еще недостаточно уязвила свою бедную гордость, чтобы даже неотесанному Нортамберленду стало ясно, как я отношусь к нему? — Она обворожительно засмеялась и легонько ударила его общипанным бутоном по гладко выбритой щеке. — Не я ли каждый день рискую навлечь на себя гнев моего дядюшки, в открытую нося вашу драгоценную пряжку у себя на груди?

Он нагнулся и с чувством поцеловал ее.

— Я знаю, знаю, любовь моя. Но этого недостаточно. Любой может подарить вам брошь или пряжку.

Он отпустил ее и стоял, красивый и сильный, под весенним солнцем, пытаясь снять со своего пальца массивное кольцо с печаткой.

— Вот, — произнес он грубым от волнения голосом, — возьмите это, — и с силой вложил кольцо в ее руку.

Массивное золотое кольцо, щедро украшенное драгоценными камнями, — фамильная драгоценность, переходившая в его семье из поколения в поколение.

— Но тут же печать вашего отца — смотрителя англо-шотландской границы. Как же вы будете подписывать документы или отдавать приказы?

— Острием моей шпаги, — коротко ответил он.

Анна все еще в нерешительности держала кольцо в руках.

— Наденьте его, — заставил он.

Она рассмеялась, так как, когда надела его, кольцо повисло на пальце как обруч.

— Ради Бога, Гарри, не глупите. Как я смогу носить его, даже если захочу?

— Я прикажу его уменьшить. По крайней мере, все другие увидят, что вы — моя.

Анна вся засветилась от радости.

— Вы хотите сказать, что мы обручимся?

— Обязательно, несмотря ни на что, — серьезно пообещал он, глядя ей в глаза.

Это было как в волшебной сказке, где всякое может случиться. И все же, разве было что-то невероятное в том, что в один прекрасный день он будет управлять половиной Англии? Конечно, это должно произвести впечатление на ее отца.