А ночью? Никто из них не видел или не слышал чего-либо особенного?

Они спали. Никто из них не страдал бессонницей. Лежали в своих постелях и дрыхли. Один из них вставал на короткое время в туалет. Вот и все.

– Лешек, он у нас каменщик, – объяснил Ежи и кивнул в сторону своего товарища, которому ночью понадобилось облегчить мочевой пузырь. – Туалет смотрит на улицу. Окнами, – добавил он, предвосхитив следующий вопрос Анники Карлссон.

– Спроси его, знает ли он, в котором это было часу.

– Не знает, – сообщил Ежи после нескольких быстрых предложений по-польски и покачивания головой в качестве ответа на ее вопрос. – Он не смотрел на часы. Снял их и положил рядом с кроватью.

– Дождь еще шел? – спросила Анника Карлссон, которая уже ранее прочитала бумаги, полученные из метеослужбы. Относительно дождя в среду вечером – он прекратился через полчаса после полуночи в четверг 15 мая.

– Не особенно сильно, – подвел итог Ежи после короткого разговора по-польски. – Было темно. Самая темень. Когда мы проснулись, стояла хорошая погода. Тогда часы показывали четыре утра.

«Парень вставал где-то около полуночи», – прикинула Анника Карлссон.

– Спроси его, он ничего не видел и не слышал? Людей, автомобилей, звуки. Или вообще что-нибудь? Все интересно, как ты понимаешь.

Снова польская речь. Нерешительное покачивание головой. Улыбки у обоих, Ежи и Лешека. Потом последний кивнул решительно, сказал еще что-то по-польски и пожал плечами.

– Я слушаю, – сказал Анника Карлссон.

«Возьми себя в руки, Утка, – подумала она. – Ты начинаешь говорить как Бекстрём, а так не делают, если ты по-настоящему крут».

– Он видел кота, – сообщил Ежи и улыбнулся счастливо.

Маленького рыжего кота. Он обычно часто попадался им на глаза, так что, наверное, жил где-то совсем рядом, пусть у него и не было ошейника. Они как-то даже угощали его молоком.

Но никаких людей, никаких автомобилей, никаких человеческих звуков. Было темно, тихо, моросил дождь. Никакого включенного радио или телевизора. Ни света в окнах. Даже ни одна собака не лаяла. Только рыжий кот прокрался по улице. Вот и все.

13

Инспектор Ларс Альм работал в криминальной полиции Сольны уже десять лет. До этого он сначала трудился в старом отделе насильственных преступлений в здании полиции на Кунгсхольмене, потом перебрался в следственный отдел Центрального района. И в итоге оказался в Сольне. Он развелся и женился снова, и его новая супруга, медсестра из Каролинской больницы, имела уютную квартирку здесь в центре. Альму было рукой подать до работы, две минуты прогулочным шагом, и тогда не имело значения, шел ли снег, или дождь лил как из ведра.

Ради этого стоило сменить место работы, но существовали и другие причины. Альм надорвался. Годы работы в «насилии» Стокгольма дались ему дорогой ценой. Сольна представлялась более тихой гаванью. Он думал, что ему больше не придется разгребать дерьмо после характерной для центра бурной «кабацкой» жизни в выходные, отголоски которой обычно каждый понедельник вываливались на его письменный стол. Но и здесь его чаяния не оправдались. Он с удовольствием ушел бы на пенсию, но, прикинув все как следует, решил, что ему надо продержаться до шестидесяти четырех, во всяком случае, попробовать. Сестринская зарплата жены не могла служить хорошим подспорьем, а никто из них не хотел голодать на старости лет.

Он постарался максимально упорядочить свою жизнь. Не полез в группу, которая занималась тяжелыми насильственными преступлениями, отдел сыска, к борцам с наркотиками или в комиссию по ограблениям.