И ручку ей целуют.
А она благодарит и ослепительно улыбается…
Через несколько дней Наташа снова взяла ее на Мосфильм. На этот раз она не оставила Иру в коридоре, а повела в просмотровый зал, такой
же, как в кино, только маленький. В зале уже сидело много народу, среди них Ира увидела и режиссера, и его бородатого помощника, и гримера,
который ее готовил к съемке, и актеров. Наташа села вместе с ней сзади, режиссер приветливо помахал им рукой и улыбнулся. Через некоторое время
погас свет, на экране возникло изображение, и Ира поняла, что сейчас идет рабочий просмотр отснятого материала. Вот актер, которого она хватала
за руку, поднимается по лестнице и идет по коридору. Коридор тот самый, Ира сразу его узнала, значит, сейчас и она появится на экране… Но что
это? Какая-то страшная толстая девка с уродливым опухшим лицом и нечесаными патлами. Они что, сняли другую актрису в этом эпизоде? Да нет,
одежда на ней та, в которой была Ира, это же ее джинсы, и ее майка, красная, с глубоким вырезом. Неужели это она тянет руку к проходящему мимо
актеру и лопочет:
- Але, мужик…
Эпизод закончился, пошел второй дубль. И снова то же одутловатое, испитое лицо, на котором с трудом можно угадать некоторые признаки
красоты, оставшейся в далеком прошлом.
Просмотр длился еще долго, отсматривали и другие эпизоды, но Ира ничего не видела. Она сидела потрясенная до глубины души. Ее взяли
сниматься, потому что она подходит под типаж молодой опустившейся девки, пьяной и грязной, пропившей свою природную привлекательность. Девки, от
которой в брезгливом ужасе шарахается герой фильма. Да, она каждый день видела себя в зеркале, но почему-то зеркальное изображение было совсем
не таким. В зеркале Ира выглядела намного приличнее. В зеркале она была по-прежнему свежей и красивой. А здесь…
- В зеркале ты видишь себя своими глазами, - спокойно объяснила ей Наташа, когда они возвращались домой. - Ты видишь себя такой, какой
хочешь видеть. А камера показывает тебя такой, какой тебя видят люди со стороны.
- Значит, и ты меня тоже видишь такой… кошмарной? - недоверчиво спросила Ира.
- И я. И все остальные. И мужчины на улице. И сотрудники телевидения.
Наташа была удивительна безжалостна, Ире даже показалось, что соседка намеренно старается ударить ее побольнее. Она собралась в первый
момент обидеться, но не успела, потому что на поверхность сознания всплыло мгновенное решение: так больше нельзя, надо завязывать.
Должно было случиться много всего, чтобы это решение вызрело в ее глупой легкомысленной голове. Скандалы, приводы в милицию, смерть
Ксюши, попытка свести счеты с жизнью, аборт и лечение от гонорреи. Но единственное, что послужило детоонатором, случилось сегодня. Ира приняла
решение. И свято его выполняла…
Да, выполняла. Как бы трудно ни было. Так неужели она не справится с тягой к сладкому? Элементарно, Ватсон!
Потолки в их квартире высокие, дом-то старой постройки, еще дореволюционной, и елку Вадим всегда старался найти повыше. Наряжать ее
приходилось при помощи стремянки, и снимать игрушки, соответственно, тоже, но Ире лень было возиться с лесенкой, и она решила обойтись обычным
стулом. В крайнем случае, если не достанет до елочной макушки, можно пару книжек потолще на стул положить. |