|
Глаза Ольги Андреевны смотрели на него с ледяной ненавистью. - Я запрещаю тебе. Ты слышишь, Руслан? Я запрещаю тебе так думать и так говорить. И не смей больше копаться в прошлом. Мать вышла из комнаты, хлопнув дверью. Руслан с усмешкой глядел на выкрашенную белой масляной краской дверь. Она ему запрещает! До чего все-таки смешными бывают люди, думают, что могут кому-то что-то запретить исключительно силой своего авторитета. Запретить можно только силой принуждения, не выполнишь - накажут. Пример тому - уголовный кодекс, где четко перечислено все, что делать нельзя, а если нарушишь запрет и сделаешь - тебя посадят. Вот это действительно запрет. А когда вот так, голословно, уповая на собственную родительскую власть… Глупо. Неужели мама в самом деле думает, что если она скажет Руслану: "не смей", то он и не посмеет? Ему скоро 23 исполнится, он давно живет один, далеко от матери, сам зарабатывает, сам себя содержит, его статью уже в Москве напечатали, в самом популярном и любимом в народе журнале, а она все еще считает его ребенком, которому можно что-то запретить. Смешно! Петр Степанович Дыбейко по-прежнему оставался для Руслана дядей Петей, хотя и занимал уже должность заместителя начальника городского отдела милиции в Камышове. В свои тридцать шесть лет он не только основательно расплылся, но и обрел некую важность и даже вальяжность, которые, правда, легко слетали с его широкого лица, как только дело касалось не службы, а личных отношений. - Здорово, здорово, - юношеским тенорком приговаривал он, обнимая Руслана и похлопывая его по спине. - Ты, говорят, статью какую-то написал? Сам-то я не прочел, а вокруг все гудят, обсуждают твой успех. - Да так, ерунда, - скромно потупился Руслан. - Как же ерунда? - возмутился Дыбейко. - Ничего не ерунда, ты дурака-то не валяй. Такой журнал! Его, считай, в каждом доме читают. Ну а с главным твои вопросом как, двигается дело? Или ты забросил это? - Не забросил. Просто рано было. А теперь, я думаю, можно вплотную им заняться. Дядя Петя, у меня к вам вопрос… необычный немножко. Можно? - Валяй, - разрешил Петр Степанович. - Вы не знаете, кто мой отец? Широкое лицо Дыбейко не выразило не удивления, ни возмущения. Можно подумать, он всю жизнь только и ждал этого вопроса, уже и ответ заранее приготовил. Но это, конечно же, было не так, просто Петр Степанович давно научился владеть собой и эмоций, даже самых невинных, наружу не выплескивать. Единственной реакцией не неожиданный вопрос было всего лишь несколько секунд молчания. - А мама твоя что говорит? - ответил он вопросом на вопрос. - Ничего не говорит. - Ясное дело. Тогда я по-другому спрошу: тебе сколько лет? Двадцать два? - Точно. - И что же ты, впервые за двадцать два года этим вопросом заинтересовался? Не верю. И не поверю никогда. - Дядя Петя, ну какая разница, интересовался я этим раньше или нет? Важен результат: есть вопрос, ответ на который я хочу знать. Так вы знаете, от кого меня мама родила или не знаете? - Не знаю, - покачал головой Дыбейко, - вот ей-крест, не знаю. |
