Оставалась Карина. Знала меньше всех. Но активность развила обратно пропорциональную!

«Как честный человек я обязан жениться. — Максимов улыбнулся. — Но как здравомыслящий исчезну утром, не прощаясь».

Музыканты, долго подбиравшие аккорды, наконец вывели первые такты медленной мелодии.

— Пойдем потанцуем. — Карина взяла его за руку. В полумраке будуарно-красного цвета, лавируя между столиками, они прошли к площадке. Там уже покачивались в сомнамбулическом трансе с десяток пар.

Карина, глубоко вздохнув, прижалась к его груди.

Сердце обмерло, когда под пальцами ощутил ее острые лопатки.

— Макс, ты на меня очень злишься?

— Без комментариев.

— И на том спасибо. А я до сих пор не верю, что смогла тебя догнать. Когда все узнала, сначала места себе не находила. Если честно, хотела тебя разорвать. А потом успокоилась. Представляешь, даже не надеялась, что получится. Все произошло само собой, как во сне.

— Нет, это судьба. Просто у тебя больше возможностей следовать за ней, чем у твоих ровесниц.

— На отчима намекаешь? — с вызовом спросила Карина.

— На жениха из Газпрома.

Карина победно улыбнулась.

— Железный Макс ревнует?

«Надо рвать когти, — решил Максимов, борясь с головокружением. — Выпороть и бежать».

— Максим, а почему Леон наголо постригся? — неожиданно спросила Карина.

— Сеня, срочно ответь Лене, почему Коля сбрил усы, — процитировал Максимов из «Бриллиантовой руки». — Откуда я знаю?

— Да еще очки нацепил. Я его сразу не узнала.

— Значит, решил замаскироваться.

— От кого?

Максимов пожал плечами.

— Давай убежим, — предложила Карина, заглядывая ему в глаза.

— Нет, галчонок. Нельзя оставлять Леона и Юко без присмотра.

С текстом песни у лабухов были нелады, или так задумывалось сначала, но вместо привычного баритона штатного солиста вдруг раздался другой, хриплый, с характерными командирским медным отливом. Пел мужик, что называется, с душой. Неумело, но искренне.

Максимов машинально стал прислушиваться к словам, что делал крайне редко. Подумал, не может же мужик так рвать сердце без всякого смысла в словах.

певец захлебнулся на вздохе.

Припев проиграли без слов.

От тягучей мелодии и неожиданно оборвавшегося голоса на душе у Максимова вдруг сделалось тяжело и муторно. Как перед бедой.

Рядом возник гибкий низкорослый субъект. Саид, как требовал этикет, успел переодеться к ужину. Теперь на нем были свободные штаны, не стесняющие движений при ударе, и распахнутая косоворотка черносотенского цвета, в дань местным вкусам густо усыпанная блестками.

— Слышь, москвич, разговор есть, — растягивая слова, произнес он. Черные кроличьи глазки жадно скользнули по Карине.

— У тебя ко мне?

Максимов непроизвольно улыбнулся. Ничего хорошего это Саиду не обещало, но он этого не знал и тоже оскалился.

— Али-Большой говорить хочет.

— А ты тут при чем? Саид больше не улыбался.

— Он меня послал…

— Вот считай, что я тоже тебя послал, — перебил его Максимов.