Слава-Бес подошел в сопровождении низкорослого и гибкого молодого офицера. Никаких знаков различия ни у кого Максимов не заметил, но решил, что узбек числится вторым номером в местной табели о рангах.

Узбек и Юко уставились друг на друга. Похожи, действительно были, как брат с сестрой.

— А с дисциплиной у тебя — полный порядок. — Максимов решил потешить командирское самолюбие Славки.

— А куда денешься? Скука смертная, делать нечего. Вот и дрючу их, чтобы с ума не сойти.

Он махнул рукой, приглашая следовать за собой. Заместитель пристроился следом, конвоируя гостей.

— Гарнизон попался, конечно, поганый. Сам видишь. С ремонтом шефы обещали помочь, но от них пары гвоздей три года ждать надо. Бардак полный, наглядной агитации — никакой. Замполиту давно пора задницу порвать, да все руки не доходят. Развлечений — никаких. Так, тушканчиков постреляешь, и все веселье.

Славка косил глазом, проверяя, оценивает ли Максимов его юмор. Славка играл роль командира захудалой заставы, прогуливающегося по родным пенатам с другом и собратом по служебному несчастью.

— Бойцы попались, как дрова, блин. Одни чурки. Поговорить не с кем, — продолжил жаловаться на жизнь Славка. — Русскому не обучены. Ни хрена не понимают, пока пендаля не дашь. За день так докомандуюсь, что аж хромать начинаю.

— А на дембель когда? — вставил Максимов.

— Ты что! Какой дембель? Служить я буду до упора, как котелок, пока дырок не наделают! Славка суеверно перекрестился.

Они неотвратимо приближались к строю солдат, замерших в две шеренги на спортплощадке.

Нехорошее предчувствие кольнуло Максимова.

Славка приподнял угол ржавой сетки, вежливо пропуская дам вперед. Ощупал взглядом каждую, по очереди.

Следом на площадку вышли мужчины.

При виде женщин по шеренге прошла волна. Строй выровнялся, стоило перед ним встать Славке-Бесу.

Максимов воспользовался случаем поближе рассмотреть подчиненных Беса. Бойцы были одного возраста, лет по двадцать, сухие и жилистые. Аккуратные и ухоженные, в армейском смысле. Раньше нацменам служить светило в стройбатах, а Славка из них сделал рексов спецназа. Морды не бандитские, но ничего хорошего не обещали. В узких щелочках глаз светились злые огоньки. Такие порвут по первой команде не хуже волчьей стаи.

— Я тут царь и бог, Максим. А бог обязан быть непредсказуемо жесток и неожиданно справедлив. Знаешь, как я это зверье в узде держу?

— Догадываюсь.

Максимов посмотрел на набитые до белых костяшек кулаки Славки. Раньше он был мастером рукопашки, сейчас, судя по поджарому, накачанному телу, былых навыков не утратил.

— И тебя они должны бояться. Иначе какой ты мне Друг?

Славка опустил на глаза очки, на голову водрузил кепи, став сразу похожим на американского генерала.

Щелкнул пальцами и ткнул в первого попавшегося в строю. Уголком губ прошептал что-то заместителю.

Тот громко отдал команду на непонятном языке.

Боец, на которого пал выбор, сделал два шага вперед. Положил к ногам автомат. Стал снимать с себя разгрузочный жилет.

— Порядок у нас такой, Максим, — пояснил Бес. — Бой без правил. Победитель получает все. Проигравший — трое суток. — Он указал на останки полосы препятствий. — Там яма глыбокая, аж жуть. Мой личный зиндан. Проигравший летит туда. Через трое суток достаем печеную картошку. Если в яме больше двух собирается, выходит тот, кто победит. Проигравший досиживает за себя и за того парня. Вот такие порядки.

— Сам-то дерешься?

— Обязательно! Каждую субботу.

— И как у тебя в подразделении со смертностью? — поинтересовался Максимов.