Лишь в последний миг надзирателю удалось спасти Липа Тулиана. Не зная, как быть с полумертвым арестантом, он притащил его в пустую камеру и по привычке запер. Потом повел Дину вниз, в карцер.

3

Тени одна за другой скользили вдоль наружной стены и замирали у ворот тюрьмы. Решающий момент. В этом напряженной, неестественной тишине у железнодорожной насыпи послышались шаги. Там занимали позиции бомбисты Фауста.

Атаман вложил ключ в скважину замка.

– Кто идет? – спросил сонный голос.

– Что, начальство не узнаешь? – ответил Атаман, подражая немецкому выговору Людвига.

Не успели часовые высказать свои сомнения, как уже лежали связанные, с заткнутыми ртами. Бесшумно боевики двинулись дальше. И вдруг глухой удар – у Брачки из‑за пояса выпал топор. Он нагнулся за ним, и это спасло его от затрещины Атамана.

– У, растяпа! – еле слышно прошипел Атаман. – Брось его, стрелять помешает!

Но Брачка не послушался. Он сунул топор в руку Лихачу и шепнул:

– Пригодится еще, поверь мне!

Кругом было тихо. Можно было отправляться дальше. Робис подал знак. И пятьдесят человек, словно хорошо обученные солдаты, рассыпались вдоль забора, за которым светились окна административного корпуса. Огневое прикрытие было обеспечено. Лишь теперь Робис со своей группой пересек двор.

Дверь корпуса. Очередное и самое трудное препятствие. Удастся ли его преодолеть? Вдруг Робис выкинул нечто такое, что привело остальных в полное замешательство, – он громко забарабанил в дверь:

– Быстрее, тревога! Боевики напали!

Дверь тут же распахнулась. Короткая схватка с часовым, и путь свободен. Робис бросился к ближайшей камере. С замиранием сердца он вставил ключ в замок. А если Фауст привез не те ключи? Поворачивается. Значит, те! Ну, теперь уж помехи не будет!

Робис стал на пороге. Он еще никогда не был в тюрьме. Маленькая, полутемная камера. Тусклый свет дежурной лампочки едва освещает скрюченное на койке тело.

– Выходи быстрей!

Ответа не последовало.

– Ты свободен, товарищ, разве не веришь?

– Не могу двинуться. Я совсем разбит, – донесся в ответ искусственно приглушенный голос.

Но Робис все‑таки узнал этот голос – Лип Тулиан!…

– Проклятье, ключ не подходит! – раздалась чья‑то брань.

И словно эхо с другой стороны:

– Не годится, не открывает!

Робис выбежал, захлопнув за собой дверь. Не может быть! Он подскочил к Лихачу и вырвал у него из рук ключ. Попробовал на одной камере, на другой… Изнутри люди бросались к дверям с криком:

– Сюда, сюда! Освободите!

Но что толку? Ключ даже не влезает в скважину. И так повсюду. В эти минуты Робис не мог думать ни о том, почему не подходят ключи, ни о Липе Тулиане. Все его мысли сосредоточились на одном – как быть дальше?

– Откройте! Освободите меня! Почему меня не выпускают? – Эти крики раскаленными иглами впивались Робису в мозг.

– Робис! – Кто‑то из заключенных узнал его по голосу. – Это я, Фредис, с завода Пола. Помнишь, мне дали двадцать?!

Но он не мог им помочь. Решение было принято – бесповоротное, быть может жестокое, но единственно правильное.

– Товарищи, тихо! – крикнул он. – У нас нет ни времени, ни инструмента.