Не прошло и пяти минут, как известие долетело до сорок восьмой камеры. Парабеллум только пожал плечами. Убежать отсюда и передать деньги в руки Робису – вот единственное, что теперь занимало его мысли. Зато Лип Тулиан умел воспринимать и оценивать события шире. Он вдруг остановился посреди камеры. Пришлось остановиться и Парабеллуму, который непрерывно шагал из угла в угол, – вдвоем в этой тесноте невозможно разойтись.

– Послушай, Парабеллум, вдвоем бежать мы не можем!

Парабеллум зло уставился на Липа Тулиана:

– Попробуй только сдрейфить!

– Пойми меня правильно! Из того, что ты придумал, ничего не выйдет.

– Должно выйти!

Лип Тулиан отступил – так грозно взглянул на него Парабеллум.

– Да ты хоть дай договорить! – взмолился Лип Тулиан. – У меня есть другой план, он гораздо лучше. Чем больше народу будет с нами, тем больше шансов на удачу. Прихватим с собой Грома и Дайну. Легче будет разделаться с «петухами».

– С женщиной возиться – лишняя морока!

– Но ведь и ей грозит смертная казнь! – настаивал Лип Тулиан. – Мы не можем бросить ее здесь!

– Ладно, – пробурчал Парабеллум подумав. – Пиши! Посмотрим, что они нам ответят!…

На лице Липа Тулиана заиграла неподдельная радость.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,

в которой другие вынуждены бежать

1

– Атаман не появлялся? – спросил Брачка, едва переступив через порог.

Робис устало покачал головой.

– Эх, побежать бы мне тогда за ним! – вздохнул Брачка. – Не надо было бросать его одного.

– Не твоя вина, хотя, в общем, конечно, так было бы лучше, – хмуро взглянул на него Робис. – Кто знает, что он еще выкинет!

– Послушай, Робис, а если мне все‑таки сходить к Атаману? – В голосе Брачки прозвучала просьба, что‑то вроде надежды.

Робис строго сказал:

– Никуда ты не пойдешь! Он сам порвал с нами. Пусть сам и приходит, если хочет. Мы за ним бегать не станем!

Приоткрылась дверь, и Лиза протянула Робису газету:

– Вот свежая газета. Я сейчас иду в лавку. Вам ничего не надо?

– Как же, надо! Купи пару пушек, – мрачно пошутил Брачка.

Лиза улыбнулась:

– Слишком много захотел.

С тех пор как Грома из тайной полиции перевели в тюрьму, к Лизе снова вернулась способность улыбаться. Тюрьма, конечно, не слишком приятное место. Но знать, что твой муж подвергается пыткам в «музее», во сто крат тяжелей. Редко кто из революционеров минует тюрьму, и Лиза не имеет права плакать больше других жен и матерей. Вместе с другими Лиза надеялась на то, что пламя революции скоро охватит всю страну и освободит тех, кто томится в тюремных застенках. С каждым днем крепла эта надежда. Ею жили и те, кто сидел за решеткой, и те, кто тосковал о них на воле.

Лиза постоянно думала о Громе, но в то же время она не забывала, что на ее попечении находятся три боевика.

– Лиза, у меня к тебе небольшая просьба, – сказал Робис. – Когда купишь все, что тебе надо, зайди к Атаману, узнай, что у него делается.

Он старался говорить спокойно, однако хозяйка «коммуны» почувствовала в его голосе тревогу.

– Что‑нибудь случилось?

– Нет, просто так.

Когда Лиза ушла, Робис обратился к Брачке:

– Не хотел зря расстраивать Лизу. Погляди, что тут написано. – И он протянул Брачке газету.