Статья в Таймс поставила советское правительство в дурацкое положение. Дмитриев внезапно уволился из "Четека", а Александр Фокин, вице-президент по внешним связям, сделал официальное заявление о том, что корпорация больше не планирует уничтожать ядовитые отходы с помощью ядерных бомб.

Сергей был очень доволен таким финалом. Правда, один вопрос оставался открытым. В очередной шифрограмме, отправленной в Центр, он напомнил тамошним генералам о ядерной бомбе, хранившейся на даче у Дмитриева. В ответ его заверили, что вся информация передана в соответствующие инстанции.

"Я не знаю, что они дальше сделали с той бомбой", — сказал Сергей, — "но сегодня я понимаю, что нейтрализация деятельности «Четека» — это тот редкий случай, когда КГБ сделал что-то полезное на благо человечества". Потом он добавил: "Визит московской делегации в Оттаву стал для меня тогда самым большим разочарованием. Я помню, как задавал себе вопрос: «Что же там творится, если советское правительство идет на такие необдуманные и отчаянные шаги, как продажа устаревших военных секретов через Кулакова и поддержка чете-ковских болванов?"»

15

Естественно, Сергей был не единственным, кого волновало то, что происходило в СССР в 1991 году. В то время весь мир внимательно следил за событиями в Москве.

17 июня 1991 года председатель КГБ Крючков и группа консервативно настроенных деятелей компартии под руководством премьер-министра Валентина Павлова попыталась остановить реформы Горбачева. Они попробовали осуществить политический переворот в Верховном Совете СССР, в то время высшем законодательном органе страны. Крючков и его единомышленники спешили потому, что за несколько месяцев до этого Горбачев разрешил Чехословакии, Венгрии и Польше выйти из Варшавского Договора. Сразу вслед за этим, во всех советских республиках стало набирать силу движение за независимость.

Поначалу Горбачев пытался бороться с демонстрациями и даже послал войска для разгона мирных протестов в прибалтийских республиках: Латвии, Литве и Эстонии. Но насилие лишь обострило ситуацию и нанесло ущерб репутации самого Горбачева в странах Запада. Хватаясь за соломинку, он предложил республикам ограниченную независимость при условии, что они останутся под "советской крышей", руководимые одним президентом, с сохранением общей международной политики и вооруженных сил. Так называемый Союзный Договор должен был быть подписан 20 августа 1991 года, и Крючков со товарищи хотели этому помешать. Они считали, что разваливать Советский Союз ни к чему и, если бы им удалось нейтрализовать Горбачева в Верховном Совете, они бы смогли, используя полученную власть, поставить взбунтовавшиеся республики на место.

Однако попытка мирного переворота у Крючкова сорвалась. Люди, уже почувствовавшие вкус перестройки и гласности, не хотели поворачивать время вспять. У председателя КГБ и его сообщников оставался только один выбор — сместить Горбачева силой до того, как в августе будет подписан договор.

20 июня 1991 года посол США в СССР Джек Мэтлок отправил в Белый Дом тревожное сообщение с грифом "совершенно секретно", копия была послана также госсекретарю Джеймсу Бейкеру, находившемуся в то время на экономическом саммите в Европе. Мэтлок писал, что несколько часов назад, во время встречи с мэром Москвы, сторонником реформ Гавриилом Поповым, тот незаметно передал ему записку, явно опасаясь прослушки КГБ. Попов предупреждал, что Крючков вместе с министром обороны Дмитрием Язовым и председателем Верховного Совета Анатолием Лукьяновым собирается при поддержке войск КГБ совершить государственный переворот, сместить Горбачева и захватить власть в советской империи.