Бетти прекрасно знала, что родные не в восторге от ее помолвки. Но ей уже двадцать пять, и она принимала самостоятельные решения. И если Бенджамин Макгрегор иногда раздражал ее педантизмом и консерватизмом, девушка говорила себе, что сама далека от совершенства.

Однако чаще и чаще Элизабет ощущала отсутствие чего-то важного в отношениях с женихом. Несмотря на помолвку, они не стали любовниками, следуя старомодному и отчасти ханжескому убеждению Бена, что жених не должен спать с невестой до свадьбы. Сначала это показалось Бетти возвышенным и романтичным, и ей не хотелось подталкивать Бена к физической близости.

Но потом она удивилась себе самой — наверное, она должна бы чувствовать нечто иное и страстно хотеть его? Может быть, с ней что-то неладно, не так, как должно быть с молодыми женщинами? К сожалению, ей не с кем было посоветоваться. Подруги, с которыми Бетти училась в художественном колледже, жили в других городах, а с мамой или сестрой как-то неудобно говорить на эту тему.

Элизабет по-хорошему завидовала Ллойду и его жене Хелен. Вот чья искренняя любовь не вызывала ни у кого сомнений. Взгляды, которыми обменивались молодожены, легкие, будто нечаянные прикосновения, трепетная забота друг о друге. У нее же с Беном такого не было.

Сейчас Элизабет следовало находиться в студии, оборудованной отцом, когда она начала свой бизнес. Вместо этого девушка сидела рядом с матерью и решала проблему размещения неведомой аргентинской родственницы, которая по пути в Денвер надумала остановиться у Бенсонов на несколько дней, чтобы познакомиться поближе.

— Что же теперь делать? — Бетти выжидающе смотрела на мать, кормившую козочку молоком из бутылки.

— Не принять ее мы не можем, Симона прилетает послезавтра. В письме она сообщила, что возьмет напрокат машину и отправится прямо к нам, то есть не сюда, а в Рок Криг, по старому адресу.

— А если оставить ей сообщение в аэропорту и объяснить ситуацию? — предложила Бетти, но мать почему-то сочла идею абсурдной.

— О нет! — воскликнула она. — Это было бы бессердечно. Поставь себя на ее место и представь, что бы ты подумала, проделав такой длинный и нелегкий путь.

— Что меня не приглашали и поэтому не ждали, — перебила Элизабет.

— Мы не можем допустить, чтобы гостья приехала на ферму и нашла дом пустым. Ты же знаешь, там почти нет мебели. Я была бы рада принять Симону здесь, но это невозможно: у нас яблоку негде упасть. В твоей комнате нет свободной кровати, да и раскладушки все заняты. Я не могу позволить бедняжке спать на полу. Что она подумает о нас? Правда, родственники уезжают на следующей неделе, а Джейн с подружкой через пять дней вернется в университет. Так что придется недолго терпеть.

— Терпеть что? — Бетти заподозрила неладное, поскольку мать старательно избегала смотреть ей в глаза.

— Ну, в общем, мы с отцом пришли к выводу, что почему бы вам вдвоем… гостье и тебе… не провести несколько дней на ферме в горах. Ллойд отвезет тебя и все необходимое. В доме должно быть сухо, плита в рабочем состоянии, и там есть дрова.

— Мама, это невозможно! Там всего одна кровать и…

— Да, но двуспальная. Кроме того, Симона упомянула в письме, что ей очень хочется посмотреть ферму. А ты знаешь, что ее предок родился там? Только представь себе…

— Н-да. В самом деле? Не был ли он случайно одной из паршивых овец нашей семьи? — криво усмехнулась Бетти. — Мама, подумай, а если мы не поладим? Ведь мы будем там вдвоем целых три дня.

— Вы можете приезжать к нам обедать.

— Мам, это же два часа езды по весенней распутице. — Бетти стояла на своем. — Я понимаю твои чувства, но наверняка можно заказать на несколько дней номер в одной из гостиниц Пуэбло.