Здесь же на рельсах стоял огромный башенный кран для монтажа стен, которых ещё не было. Использование его для переноски земли, возможно, было бы целесообразнее, но, видимо, существенно дороже стоимости труда ослов.

Рассказывали, что один из богатейших людей Пакистана нажил себе состояние, благодаря ослам, с которыми он начинал работать в качестве бедного погонщика.

С окончанием строительства и пуском в эксплуатацию первого блока станции советские специалисты начали готовиться к отъезду. Оставались незначительные наладочные работы. В посёлке составляли списки инженеров, желавших по окончании контракта перейти переводом в объединение «Тяжпромэкспорт» для работы в Карачи. Андрей тоже записался в желающие, заявления отправили на металлургический комбинат, но тут с Андреем произошла такая история.

Пригласил он к себе домой в гости после работы переводчика Юру. Посидели они втроём с Верой, опустошили бутылочку водки, которую выдали им последний раз по лимиту по случаю предстоящего скоро отъезда, поговорили, посмеялись и пошли провожать Юру. Вечер был изумительно тёплым и совсем не казался жарким. То ли сказывалась уже некоторая привычка, то ли начавшаяся осень давала послабление в жаре. Юра ушёл домой, а Андрей с Верой ещё погуляли по улицам возле домов русских, которые постепенно начинали пустеть с отъездом не требовавшихся уже специалистов. По пути встречался лишь полицейский с собакой, да над самыми головами проносились, как тени, летучие мыши.

Вернувшись домой, они собирались уже ложиться спать, как Андрей вдруг почувствовал сильную боль не то в груди, не то в желудке. Свалившись на кровать, он заохал, и перепуганная Вера выскочила за доктором, который жил совсем недалеко от них. Александр Шелепов, молодой, но весьма опытный терапевт, проработавший несколько лет в скорой помощи Ленинграда, немедленно примчался на подмогу, захватив неизменную сумку с инструментами и лекарствами для чрезвычайных обстоятельств.

По характеру Шелепов казался очень мягким человеком, говорил тихим спокойным голосом, улыбаясь и посмеиваясь, даже когда пациенты кричали, но решения принимал твёрдо и бесповоротно, прекрасно понимая, что от них зависит здоровье, а зачастую и жизнь больного. Этому научила работа в скорой помощи.

Вот и сейчас он вошёл и, как всегда со смехом в голосе, спросил:

— Ну что такое, Андрюша? Что это ты вздумал, на ночь глядя, болеть?

Хотя кому, как не ему, врачу, было известно, что именно ночью возникают многие проблемы у больных и начинаются вызовы врача.

— О, да ты я чувствую пил сегодня, — продолжал он, беря руку Андрея за запястье для проверки пульса.

— Да совсем немного. Это не имеет значение, я думаю, — слабым голосом, морщась от боли, проговорил Андрей.

— Он думает, — передразнил Шелепов. — А что пил? Надеюсь, не технический спирт?

— Да нет. Водку, «Столичную», — вмешалась Вера, подставляя Шелепову стул и усаживаясь сама в деревянное кресло с подушками для сидения и спины.

— Это не то, что тогда.

Вера подразумевала случай, происшедший совсем недавно с другим молодым инженером. Шелепов буквально день назад вернулся из Карачи в связи с этим. А было так. Молодой специалист по котлам Василий, живший в одной квартире с таким же холостым товарищем, вернувшись со смены поздно вечером выпивши, почувствовал себя очень плохо. Товарищ хотел сразу пойти за Шелеповым, но Василий просил не делать этого, говоря, что скоро всё пройдёт.

Однако всю ночь его мучил желудок, а утром он уже начинал заговариваться и стал терять зрение.

Товарищ побежал за врачом. Мгновенно прибежавший Шелепов, услыхав симптомы, в этот раз даже не улыбался.

— А ну открой глаза! — приказывал он. — Видишь меня? Кто я? Как меня зовут? А кто рядом со мной? Как его зовут?

Вопросы краткие и требовательные сыпались один за другим.