Лейн, смеясь, поднял руку:

— Пожалуйста, джентльмены, не смущайте меня. Что касается третьего убийства, то я еще не покончил со вторым. Я снова задал себе вопрос: является ли Вуд убийцей или всего лишь сообщником? До того, как я открыл, что труп с парома не принадлежит Вуду, все указывало на последнее. Теперь же маятник качнулся в сторону первого предположения. Имелись три определенные причины в поддержку теории, что Лонгстрита убил Вуд.

Первая: Вуд уже пять лет назад обзавелся определенными внешними признаками неизвестной жертвы с целью подготовки ее убийства — это поступок убийцы, а не сообщника.

Вторая: отправка предупреждающего письма и обман с личностью жертвы, приведший к исчезновению Вуда со сцены, указывали на план убийцы, а не его покорного орудия.

И третья: все события, обстоятельства и обманы явно были спланированы с целью обеспечить безопасность Вуда, безусловно являясь преднамеренными действиями центральной, а не вспомогательной фигуры.

В любом случае ситуация после второго убийства была такова: Вуд, убийца Лонгстрита и неизвестного человека, попытался исчезнуть со сцены, выдав себя за жертву и оставаясь в живых, сознательно наведя подозрения в своем убийстве на де Витта.

Друри Лейн поднялся и дернул шнур звонка у каминной полки. Фальстаф материализовался в комнате и получил приказ приготовить очередную порцию горячего кофе. Актер снова сел.

— Следующим вопросом было, почему Вуд оклеветал де Витта с помощью сигары после того, как заманил его на паром, ибо не оставляло сомнений, что де Витт оказался на «Мохоке» благодаря уловке Вуда. Либо потому, что сильный мотив де Витта против Лонгстрита делал его наиболее естественным подозреваемым в глазах полиции, либо — и это важно! — потому, что мотив Вуда против Лонгстрита был также приложим и к де Витту.

Если бы подтасовка оказалась успешной и де Витта арестовали и судили, но оправдали, следовало ожидать, что убийца попытается осуществить первоначальный план, непосредственно атаковав де Витта. — Лейн взял чашку кофе из пухлой руки Фальстафа. — Вот почему я позволил, чтобы де Витта судили, хотя не сомневался в его невиновности. Покуда де Витту грозила казнь по закону, он был в безопасности от атак Вуда. Конечно, вас озадачивала моя странная позиция — она действительно была парадоксальной, ибо, подвергая де Витта одной опасности, я отодвигал от него другую и более грозную. В то же время я дал себе возможность перевести дух — обеспечил период спокойствия, во время которого мог привести в порядок свои мысли и, возможно, найти доказательство, которое привело бы к разоблачению убийцы. Не забывайте, что я не имел ни малейшего понятия о том, какой облик принял Вуд… Судебный процесс предоставлял и другое преимущество — я надеялся, что серьезность положения вынудит де Витта открыть факты, которые он утаивал, несомненно связанные с человеком, именовавшим себя Вудом, и таящимися в прошлом мотивами его действий.

Но когда дело против де Витта приняло угрожающий оборот, мне пришлось вмешаться и выдвинуть аргумент, касающийся раненого пальца де Витта, хотя к тому времени я не продвинулся дальше в своих выводах. Хочу указать, что, даже если бы я не располагал фактами, связанными с раной де Витта, я не позволил бы осудить его и открыл бы все, что к тому времени узнал.

После оправдания опасность, грозящая де Витту, стала первоочередной заботой. — Лицо Лейна омрачилось. — С тех пор я много раз пытался убедить себя, что не виноват в его гибели. Очевидно, я принял не все меры предосторожности. Я охотно согласился сопровождать его в Уэст-Инглвуд и даже остаться там на ночь, будучи не в силах предвидеть, насколько меня могут одурачить. К тому же я не ожидал, что Вуд атакует де Витта первой же ночью после его оправдания. Не зная ни новой личины, ни местопребывания Вуда, я считал, что ему понадобятся недели или месяцы, прежде чем он найдет возможность убить де Витта.