И этот превосходный человек продолжил обход своих хозяев. Можно не сомневаться, что джентльмены, которых он покинул, немедленно бросились к гравюре. На ней, как и раньше, был дом, луна на ущербе и плывущие в небе тучи. Окно, которое прежде было открыто, теперь закрыли, и на лужайке снова появилась фигура. Однако теперь она не кралась на четвереньках, а широкими шагами перемещалась на передний план гравюры. Луна была у нее за спиной, а черный капюшон низко надвинут, так что лица было не разглядеть. Однако зрителю хватало и этого высокого выпуклого лба, и выбившихся из-под капюшона прядей волос, чтобы не желать большего. Голова была опущена, а руки крепко сжимали какой-то предмет, очертаниями напоминавший ребенка. Было неясно, живой он или мертвый. Четко видны были только ноги фигуры, ужасающе тонкие.

С пяти до семи трое друзей сидели, по очереди наблюдая за гравюрой, но она не менялась. Наконец они решили, что ее можно оставить в покое, а после обеда в университетской столовой все трое вернутся сюда и будут ждать дальнейшего развития событий.

Когда при первой возможности они снова собрались вместе, фигура исчезла, а в доме, освещенном луной, все было спокойно. Не оставалось ничего иного, как провести вечер за словарями географических названий и путеводителями. В конце концов, повезло Уильямсу – впрочем, он это заслужил. В половине двенадцатого ночи он прочитал в «Путеводителе по Эссексу» Марри следующие строки:

«16? мили, Эннингли. Церковь представляет собой любопытное здание, относящееся к норманнскому периоду, но в прошлом веке она была перестроена в классическом стиле. В церкви имеются надгробия семьи Фрэнсис, чей особняк, Эннингли-холл, массивный дом эпохи королевы Анны, находится сразу же за церковным кладбищем и окружен парком площадью 80 акров. Сейчас этот род угас, так как последний наследник таинственным образом исчез в младенчестве в 1802 году. Отец, мистер Артур Фрэнсис, был известен в округе как талантливый гравер-любитель, занимавшийся техникой меццо-тинто. После исчезновения сына он жил в Холле в полном уединении, и однажды, в третью годовщину трагедии, был найден мертвым в своей студии. Он как раз закончил гравюру с изображением этого дома, и оттиски с нее теперь являются большой редкостью».

По-видимому, это было то самое место, и действительно мистер Грин по возвращении сразу же определил, что дом на гравюре – Эннингли-холл.

– Можно ли как-то объяснить присутствие этой фигуры, Грин? – естественно, задал вопрос Уильямс.

– Точно не знаю, Уильямс. Когда я впервые там оказался – а это было еще до того, как я попал сюда, – местные жители говорили вот что: старый Фрэнсис недолюбливал браконьеров. Когда ему в руки попадал человек, которого он подозревал в этом занятии, того выгоняли из поместья. Таким образом, он постепенно избавился от всех, кроме одного. В те времена сквайры могли проделывать такие вещи, о которых они теперь не смеют и помыслить. А тот человек, от которого Фрэнсису не удалось избавиться, был последним отпрыском старинного рода – такое можно часто встретить в тех краях. Полагаю, когда-то этот род владел тем самым поместьем. Мне помнится, подобное имело место в моем собственном приходе.

– Как тот персонаж в романе «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»? – вставил Уильямс.

– Да, пожалуй. Хотя я так и не смог до конца прочесть эту книгу. Так вот, тот парень мог бы показать целый ряд надгробий в церкви, принадлежавших его предкам, и все это озлобило его. Однако Фрэнсису все никак не удавалось добраться до этого браконьера, так как тот никогда не преступал закон. Но однажды ночью лесничий обнаружил его в лесу, на самом краю поместья. Я мог бы и сейчас показать вам это место – оно граничит с землями, когда-то принадлежавшими моему дядюшке. Как вы понимаете, завязалась схватка, и этому Годи (так его звали, да, точно Годи! Я знал, что вспомню!) сильно не повезло.