— А где ваш папа? — спросила она, думая, как бы подипломатичнее удрать. И тут следом за ней с лестничной клетки в квартиру шагнул мужчина.

— Юзька, сто раз тебе говорил: заштопай ковёр. Я сегодня чуть не грохнулся, — сказал он и втащил за собой свёрнутый в трубку грязный половик. — О, здравствуйте! Вы по объявлению? Сейчас будем пить чай. И не отказывайтесь, я вас всё равно не отпущу.

Мужчина решительно захлопнул входную дверь. Эмилия Ивановна почувствовала себя в ловушке.

— Я, наверное, вам не подойду, — жалобно начала она, но мужчина перебил её:

— Это мы вам не подойдём. Я и сам знаю, что трое детей — это много. Но чай-то вы попить можете? Побеседуем, пообщаемся, Юзя испекла вкусные ватрушки… Давайте по-свойски, на кухне.

За чаем дети вели себя тихо, чтобы произвести впечатление. Особенно старалась младшая. От пущего усердия она уронила чашку с чаем, но отец, не прерывая беседы, подхватил посудину у самого пола. Эмилия Ивановна стоически жевала подгорелые ватрушки и говорила о погоде, но потом на ненавязчивые вопросы хозяина сообщила, что пятнадцать лет преподавала литературу в старших классах, но из-за больного сердца ей пришлось из школы уйти. Последние три года она работала гувернанткой в разных семьях. Это спокойнее, чем в школе, но не так интересно. Хозяин посочувствовал и сказал, что у него-то на работе всё хорошо, а вот в семье сложности: одному с тремя детьми не справиться, а жены нет и не было, он-де убеждённый холостяк. «Как же может быть холостяк с тремя детьми?» — подумала Эмилия Ивановна, но из деликатности не спросила. Нет, теоретически она понимала, как это может быть, но практически многодетного холостяка прежде не встречала.

— Кстати, — вспомнила она, — почему вы написали в объявлении: «Требуется гувернантка для детей волшебника»? Это рекламный трюк? Или иносказание?

— Начинается, — вздохнул мальчик. Старшая девочка молча вышла из кухни.

— Видите ли, — мягко сказал отец, — дело в том, что я волшебник. Профессия у меня такая.

Эмилия Ивановна поняла, что он говорит серьёзно, и слегка оробела. Она никогда не имела дела с психами и по неопытности считала их кем-то вроде маньяков-убийц: сидит-сидит такой, а потом как бросится. Тут в кухню вернулась старшая девочка и положила перед Эмилией Ивановной бумажку, каковую та, будучи в остолбенении, машинально прочитала: «Справка. Дана гр. Михайлову Сергею Сергеевичу, 32 лет, в том, что он не состоит на учете в психдиспансере N 1. Диагноз: здоров. Врач…» (подпись неразборчива).

— Это что?

— Это справка, что я не псих, — объяснил хозяин. — Всегда пригождается, когда я упоминаю свою профессию.

— Но ведь волшебников не бывает, — Эмилия Ивановна возмутилась, что её совсем уж за дуру принимают.

— Да, — кивнул хозяин. — Очень сложно быть тем, кого не бывает, уж поверьте. Зато интересно.

Он посмотрел на стакан с чаем гостьи, и тот присел в реверансе, стараясь не брякать ложечкой.

— Это телекинез, — уверенно сказала Эмилия Ивановна, — а вовсе не волшебство.

Сергей Сергеевич посмотрел на нос Эмилии Ивановны, и нос женщины вдруг вытянулся, как у Буратино.

— А это гипноз, — так же уверенно сказала она, и нос тут же огорчённо укоротился.

Волшебник посмотрел на блюдо с ватрушками, и каждая ватрушка превратилась в пачку слегка обгорелых долларов.

— А вот это, наверное, мошенничество в особо крупных размерах, — заколебалась Эмилия Ивановна.