Виктория увидела еще одну открытку. Она вытащила ее и тоже убрала в карман.

Джанет Оллитсон засмеялась.

— Уверена, что в ней он пишет о том, что собирается делать с тобой сегодня в постели.

Виктории показалось, что она задыхается.

— Ты собираешься покупать книгу или будешь читать ее прямо в магазине? — с раздражением спросила она.

Женщина засмеялась.

— Я покупаю ее. И не злись. Я понимаю, никого не касается, что твой красавец-муж делает с тобой по ночам. Тебе повезло, Виктория. Ты даже выглядишь как-то мягче.

Виктория пожалела о своих словах.

— Просто я...

— Не любишь болтать, — сказал кто-то. — Оставь ее в покое, Джанет.

— Ладно, милая. Ни слова больше про способности твоего мужа. Мы же любим позубоскалить. Ты единственная, кто хорошо его знает.

Виктория сомневалась в этом. Калеб был добр к ней. Он — страстный любовник, прекрасный журналист и человек слова. Он сдержал свое обещание. На второй открытке были написаны фамилии, адреса и телефонные номера адвокатов в Дэлловее. Она просила его не разглашать тайны, и Калеб сдержал слово. Теперь Виктория могла помочь Джине.

Калеб — хороший человек. Многие ли жены могут сказать это о своих мужьях?

— Ты давно работаешь журналистом?

Калеб посмотрел на Викторию.

— Да, давно. А почему ты спрашиваешь?

— Я прочла практически все статьи, которые ты написал за последние годы. Но мне бы хотелось почитать, что ты писал в молодости.

Калеб улыбнулся.

— Ага, моя жена заинтересовалась седой историей.

— Не представляю, что ты мог писать неинтересно или сухо.

— Может, и не сухо. Сухо — неточное слово. Думаю, утомительная околесица будет точнее.

Виктория хитро улыбнулась.

— Ты боишься показать мне эти работы?

Калеб провел пальцем по носу Виктории. Потом поднялся и поцеловал ее в губы.

— Просто не советую, — сказал он. — Тебе не понравится.

Виктория удивилась.

— Но я обожаю умных женщин, — продолжил он. — Если ты заглянешь в сундук, который стоит в подвале, то найдешь там мою писанину. Я писал, начиная со школьной скамьи. Тогда я работал на «Дэлловейскую прессу». Извини, но я читать это вместе с тобой не буду. Есть вещи, которые лучше запрятать в сундук и забыть.

— Неужели так плохо?

Он посмотрел на нее с удивлением.

— Виктория, почему тебе вдруг захотелось читать эту чепуху?

Виктория уставилась на чашку кофе.

— Я сегодня подумала, что мы совсем не знаем друг друга.

— Это беспокоит тебя?

Виктория посмотрела ему в глаза.

— Вообще-то я редко думаю об этом, — призналась она.

Но он понял, что иногда эти мысли приходят ей в голову. А почему бы и нет? Он тоже думал об этом. Они делят постель и страсть, и оба хотят, чтобы она забеременела, а затем — на развод. Калебу стало грустно. Она не считала его мужем.

— Если ты не хочешь, чтобы я читала твои ранние работы — не буду, — сказала Виктория.

Он встал, подошел к ней сзади и обнял ее за плечи. Потом нагнулся и поцеловал ее в шею.

— Читай, что хочешь, делай, что хочешь. Только сейчас пойдем со мной, — прошептал он.

И она пошла. Все было так же чудесно, как было всегда между ними. Была страсть и огонь.

Она скоро забеременеет. И ему придется оставить ее.

— Не уходи, — сказал он, когда она встала и посмотрела на него.

— Не уйду, — пообещала Виктория улыбнувшись. — Уверена, что женщины сходят с ума, когда ты их касаешься. Дотронься до меня, — сказала она.

Калеб улыбнулся.