Она почувствовала, как все сильнее сжимает чашку с кофе. После стольких лет она должна бы уже обо всем этом забыть. Но как можно перестать любить того, кого любил столько лет? Она запала на Ксавьера Лефевра в их первую же встречу, когда ей было восемь, а ему одиннадцать. Он был самым красивым мальчиком из всех, что она видела, словно викторианский ангел на витражах на окнах в школе, только с темными волосами и серебристо-зелеными глазами. Когда она была подростком, она таскалась за ним, как верный щенок, грезила о нем и представляла себе, каким был бы его поцелуй. Она даже репетировала этот поцелуй на тыльной стороне ладони, готовилась к тому моменту, когда он наконец-то поймет, что она не просто соседская девчонка. Лето за летом она мечтала и надеялась. И хотя, наверное, она ужасно действовала ему на нервы, он был к ней добр и относился к ней так же, как ко всем остальным, никогда не дразнил ее и прямо не отвергал.

Но то самое последнее лето было словно пробуждением. Ксав наконец-то увидел в ней женщину, а не назойливую девчонку-сорванца. Они были неразлучны. Лучшее лето в ее жизни. Она искренне верила, что он любит ее не меньше, чем она его. И не имеет никакого значения, что она поедет доучиваться в Лондон, а Ксавьер в Париж, где он нашел новую работу. Она бы проводила с ним праздники, а он мог приезжать к ней в Лондон на выходные, когда работа позволяла, а потом, когда она закончила бы институт, они были вместе до конца дней своих.

Хотя он никогда и не просил ее выйти за него замуж, но она знала — он испытывает к ней те же чувства. Он сходит по ней с ума так же, как она по нему.

А потом все рассыпалось.

Она ощутила во рту привкус желчи и тяжело сглотнула. Бога ради, она же теперь взрослая, она уже не мечтательный подросток. Она реалистка. Деловым партнером Гарри был Пол Лефевр — отец Ксава. Так что самого Ксава там не будет. Насколько она знала, он все еще в Париже. Ей не придется снова с ним встречаться.

— Звонил месье Лефевр, — холодно сказала зашедшая в кухню Гортензия. — Он возвращается с виноградников и хочет с вами встретиться.

Аллегра нахмурилась. Их встреча назначена на завтра. С другой стороны, французы прекрасно воспитаны. Жан-Поль, наверное, решил нанести ей визит вежливости, чтобы поприветствовать ее в «Les Trois Closes» — Трех Виноградниках.

А потом дверь кухни резко распахнулась, и Ксавьер вошел так, словно был здесь хозяином.

Аллегра чуть не выронила из рук чашку.

«Какого черта он здесь делает? И почему он не постучал? С чего это он взял, что может просто заходить в дом Гарри… в мой дом, — мысленно поправила себя она, — когда ему заблагорассудится?»

— Ксавьер!

— Alors, садись, садись. — Гортензия поприветствовала его со всей той любовью, которую отказывалась дарить Аллегре. Она усадила его напротив Аллегры, дала ему чашку кофе. — Я оставлю тебя поговорить с мадемуазель Бошам, chéri. — И с этими словами она выпорхнула из кухни.

Аллегра была слишком поражена, чтобы вымолвить хоть слово. В двадцать один год Ксавьер Лефевр был красивым юношей. В тридцать один он был настоящим мужчиной. Чуть выше ростом, если память ее не подводила, и шире в плечах — одни мускулы. Взгляд его серо-зеленых глаз казался еще более пронзительным на фоне оливковой кожи, вокруг них уже наметились первые морщинки, словно он много улыбался или большую часть времени проводил на солнце. Его спутанные темные волосы сильно отросли, и она подумала, что такой стиль больше пристал рок-звезде, чем талантливому финансисту. А легкая небритость создавала ощущение, что он только что поднялся с постели, оставив свою любовницу спящей и полностью удовлетворенной.

От одного его вида Аллегре начало казаться, что температура в комнате подскочила сразу градусов на десять.