Наталья Александрова. Тренажер для трех грацийТри подруги в поисках денег и счастья – 5
Ирина с силой опустила кулаки на клавиатуру компьютера На экране показалось бессмысленное сочетание букв «Фррфф» Вот именно, подумала Ирина, вот кто я — Фррфф. То есть пустое место И никто больше. Оставалось только броситься на диван лицом в подушки и зареветь белугой Любая женщина поступила бы так на ее месте, и никто бы ее за это не осудил. Ирина тоже в первый момент собиралась так сделать, хотя в общем никогда не страдала склонностью к истерикам. Она вообще плакала очень редко, не то что лучшая подруга Катерина. Вот у той вечно глаза на мокром месте, и поплачет, и посмеется, потом съест что-нибудь вкусненькое и успокоится.. Все знакомые и друзья считают Ирину очень сдержанным человеком, Катерина иногда в сердцах даже упрекает ее в сухости Но сегодня случай особый, если и можно разреветься, то именно по такому поводу. Ирина Снегирева, отнюдь не начинающий писатель детективов, осознала, что у нее творческий кризис, и что она не может больше написать ни строчки. Первые признаки Ирина заметила примерно две недели назад, фразы стали получаться какие-то топорные, сюжет буксовал… Она тогда решила, что это всего лишь временное явление и не стала особенно волноваться — всякое бывало в ее жизни. И не только в литературной… Но сегодня страшное настоящее встало перед ней во всей красе. Ирина осознала, что она бессильна и не может выдавить из себя ни строчки. В голове ее был не вакуум, но какая-то тягучая вязкая масса. Это конец, поняла Ирина. Однако благоприятный момент для истерики прошел, Ирина отвлеклась. К тому же она представила, как валяется на диване, вся зареванная, кусает подушку и бьется головой о стену. Подразумевается, что в самый критический момент кто-то должен ворваться в комнату, склониться над ней и что-то сделать. Мама, например, всплеснула бы руками и сбрызнула холодной водой, доктор отлупил бы по щекам и всадил успокоительный укол, муж строго призвал бы к порядку, а близкий человек прижал бы ее к груди, погладил по голове и зашептал на ухо бессмысленные ласковые слова, осушая губами ее слезы. И когда Ирина успокоилась бы, он внушал бы ей, что Ирина — умница, что все неприятности временные, что она просто устала и замучилась и что когда пройдет наконец эта ужасная зима, Ирина оживет, у нее появятся новые идеи и она напишет еще много увлекательных романов… Ирина тяжело вздохнула и усмехнулась. Ишь, размечталась! Никто не придет к ней, хоть застрелись тут на диване, хоть волком вой! Мама далеко, да у Ирины не такие с ней отношения, чтобы раскрывать душу, доктора вызвать некому, да и не нужен он, бывший муж уехал на свое постоянное место жительства в Англию, чему Ирина, надо сказать, ужасно рада. В последний свой приезд он надоел ей до чертиков, но они пришли все же к согласию насчет развода. Сын Ирины учится в той же Англии под присмотром папочки, а дочка здесь, но совершенно отбилась от рук, слишком самостоятельна, все решает за себя сама. И сейчас ее где-то носит, хотя занятия в школе давно закончились. Что касается близкого мужчины, то, как ни горько в этом признаваться, у Ирины его нет. И вряд ли когда-нибудь появится, как утверждает другая подруга, Жанка, если Ирина так и будет сидеть в четырех стенах. Сидя дома, утверждает Жанна, можно познакомиться только с сантехником из ЖЭКа или с почтальоном. Ирина возражает на это, что, может, другие писатели и умеют писать на ходу или во время какой-нибудь вечеринки, но ей для того, чтобы творить, требуются тишина и одиночество. Ирина снова вспомнила, что не может сейчас написать ни строчки, и расстроилась. Среди писателей очень большой процент самоубийц, на полном серьезе подумала она, очень трудно, осознав, что ты окончательно исписался, начать новую жизнь, многие предпочитают мгновенную смерть медленному тоскливому умиранию. |
