— Так, отведите нашего бойца.

Пацаны схватили Баграмяна за руки, отвели в сторонку. Миша высвободиться пытался, да только куда там. Прокофьев, наш центральный защитник, по габаритам был не меньший лоб, чем Ануфриев, да и сил у него полно. Поэтому вырваться из его хвата было не так просто.

Далее я встал между двумя драчунами.

— Успокоились?

Ануфриев по-прежнему тяжело дышал, но слава богу больше не лез в драку. Баграмян тоже приутих, угомонился и выкрикивать угрозы перестал.

— Вы из-за чего лагерь на уши подняли?

В общих словах Осипов мне описал предконфликтную ситуацию, но сам же и сказал, что из-за чего пацаны вышли биться — неизвестно. Вот я и решил узнать причину у первоисточника.

— Ануфриев? — я повернулся к Паше.

Тот отвечать не спешил, хотя своим тяжелым взглядом мне в глаза смотрел. Заговорил Баграмян.

— Этот козёл собрался кидок делать!

— Пасть захлопни, — прошипел Паша.

— Что за кидок? — вмешался я.

— Он чемодан собрал и свалить намылился! — заявил Баграмян и действительно показал на чемодан, который лежал чуть поодаль, возле беседки.

Я бровь приподнял, нахмурился. И куда интересно Ануфриев собрался посреди ночи валить? Прям любопытно стало. Ануфриев слова Миши на этот раз никак не прокомментировал. А раз схавал, значит Миша правду говорит.

— Я его остановить хотел, чтобы он команду не кидал! — продолжил Баграмян и выдал пламенно. — Потому что если уйдет такой важный игрок, что тогда прикажете делать? За одного дурака изнеженнего мы проиграем! И вместо жизни нормальной, как вы нам показали, будем по тюрьмам тереться.

— Сам же сказал, что я игрок гавно… — процедил Ануфриев, наконец заговоривший.

Я посмотрел на Пашу.

— Что за выходки? Куда ты собрался?

Только сейчас Ануфриев кулаки разжал, успокоился.

— Мне нечего делать в коллективе, который меня не уважает.

Услышать такое он него было неожиданно. Насколько мне известно Пашка как раз пользовался уважением в коллективе. Я понял, что надо этот вопрос в лоб решить и у пацанов спросил.

— Пацаны, есть кто Пашу не уважает?

Как я и ожидал, таких не нашлось. Никто руку не поднял, слова кривого не сказал. Молчали все.

— Причём здесь пацаны, вы конкретно меня не уважаете, — пояснил Ануфриев.

— Мы это я? — уточнил я.

— Вы это вы! — фыркнул Паша.

— Я тебе уважаю.

— Ложь.

Понятно. Мы, конечно, не два собутыльника, чтобы тягаться кто кого уважает, а кто нет. Но пацану это нужно, чтобы вот так — при всех. Требовалось перекинуться с ним парой фраз с глазу на глаз, а для этого следует остальных ребят выпроводить. Я в ладоши захлопал.

— Так, бойцовский клуб, давайте расходиться по номерам. Кто забыл, у нас тренировка через час.

— Помним, Иван Сергеевич.

— Расходимся! Нам надо с глазу на глаз с Ануфриевым переговорить.

Парни спорить не стали, поплелись внутрь административного корпуса. Ленка Пупс и директриса с ними пошли. Причем молча, обе дамы серьезно перенервничали и все эмоции, что были — отдали. Оксана Вадимовна Баграмяна осматривала — не надо ли Мише «скорую вызывать». Тот отказывался, ясное дело.

Я дождался пока свидетели разойдутся, повернулся к Паше.

— Ты что себе позволяешь? — строго посмотрел на него. — Я, значит, в Тарасовку ехать собрался = мячи выбивать, форму. Собрался на соревнования заявку подавать.