— Я вам слово давал, Иван Сергеевич, что ничем таким заниматься на футболе не буду. Или я по вашему черт какой закатушный, чтобы слово не держать? — пробубнил он.

— По моему, ты молодой пацан, которому шанс жизнь обустроить выпал, а ты как раз черти чем занимаешься и на свой шанс хочешь начхать. Забыл, что у тебя условка?

— Ни у кого ничего не забирал, часы мои, от пахана остались на память, единственная память, — пояснил Ануфриев. — Иногда я их ношу, да! Короче, бред какой-то, а вы взрослый дядя и ментам в их разводы верите.

Понятно, что Пашка начнет выкручиваться, ужом вертеться, так примерно этого я и ожидал. Не знаю уж, кто черт, а кто не черт, но часы на руке пацана довольно старые, вида нетоварного, ремешок вон вовсе затерт. Ценности никакой они не представляют, и снимать их с кого-то — логики вообще нет, если ты с головой дружишь. Однако я помнил, что всякая логика отсутствовала и в том, что Ануфриев директора интерната избил. Но избил же. А у меня по отношению к людям кредит доверия есть, и свой кредит Паша исчерпал еще в первый же день пребывания в лагере. Сейчас базово в его слова я не верю. К тому же есть такие полные идиоты, которые в магазине крадут палку колбасы, а потом за неё садятся на пять лет. Ануфриев такой же идиот походу — ради старых потертых «Командирских» часов готов в тюрьму садиться.

— Павлик, как же так, ну как ты мог… я же тебя умоляла, я тебя просила, ты Елене Анатольевне обещал, что не будешь такими делами заниматься, — начала заламывать руки Оксана Вадимовна.

Вообще, как выясняется эмоционально нестабильная дама эта директриса.

— Иван Сергеевич, да я здоровьем своим клянусь, что не забирал часы! — продолжил отнекиваться Ануфриев. — Спросите у кого угодно из пацанов, не знаю у Пупса спросите, она подтвердит, что у меня это часы давно. Просто их не вытаскивал в «Колоске», лежали себе и лежали.

Допустим. Я кивнул, к директрисе повернулся.

— Оксана Вадимовна, что вам в милиции еще сказали?

— Сказали, что к нам наряд выехал и что Ануфриева никуда нельзя выпускать до тех пор, пока милиция не приедет и во всем не разберется… — она вдруг рукой рот зажала, глаза изумленно выпучила. — Ой, а мне ведь сказали, что это не надо говорить, а я сказала.

— Мы то никому не скажем, Оксана Вадимовна, не переживайте, — подбодрил директрису я. — Могила мы, да Паша?

— Да это просто какое-то галимое кидалово, Иван Сергеевич! — Паша понял, чем все это пахнет и напрягся пуще прежнего, с ноги на ногу переступил — беспокоится, как ситуация сложится.

— Иди ка ты сюда, дорогой, — я пальцем его ближе к себе поманил.

Бывало такое и в прежней жизни, в лихие 90-е годы — нет-нет, а на кривую дорожку кто-то из игроков свернет, криминалом займется. Там же бабки обещают, жизнь сладкую. Я то особенно такие «сворачивания» на своей шкуре прочувствовал, правда в 2023 году, когда с собственным воспитанником в гаражах повстречался, поэтому ученый… ну было и было, прошло. А так да, приходилось не раз в отдел ездить, отмазывать молодежь у следаков пороги кабинетов околачивать. Способы разные имелись, чтобы оступившегося пацана на путь истинный направить, с минимальным ущербом для психики. Тут главное чтобы все по справедливости решалось, без исключений. Если Ануфриев действительно часы не брал (а он и здоровьем клянется, и слово пацана дает), то его защитить от ментов надо любыми способами.