Джоан и не подозревала о таком своем намерении. Роль преданной жены, которая с увлечением таскает мужа и его мать на долгие экскурсии вдоль побережья, окончательно подорвет ее силы. Она пришла в такое замешательство, что, когда Эрвин спросил: «Так что же ты хотела с нами обсудить, ма?» — поспешно встала и сказала первое, что взбрело на ум:

— Пора готовить ужин. Вы наверняка проголодались, Саманта. Может, расскажете нам обо всем за едой?

Джоан взяла свой бокал, пошла в кухню и опять плотно закрыла за собой дверь. Сердце ее бешено колотилось. Саманта сказала, что погостит недолго. Но это будут мучительные дни. Неужели она считает их с Эрвином счастливыми новобрачными? Но в то же время, какие у нее могли быть поводы для подозрений? Джоан не хотела еще сильнее омрачать жизнь этой и без того несчастной женщины, но понимала, что дальше так продолжаться не может. Теперешняя ситуация уже сейчас была почти невыносима для нее.

Она выплеснула в раковину остатки вина. Эрвин прав: ей лучше воздерживаться от спиртного.

— Я рад, что ты согласилась с моим решением, — услышала Джоан за спиной все тот же холодный голос.

От неожиданности она вздрогнула. Эрвин неслышно вошел в кухню, и сейчас, после его слов, у нее появилось ощущение, словно ее неожиданно окатили холодной водой. Неужели он забыл, чем они были друг для друга еще совсем недавно?.. И разве мне не следует сделать то же самое? — подумала Джоан и отвернулась.

— На этот раз ты оказался прав. Но ты тоже можешь ошибаться, и тебе следует об этом помнить.

Ей было все равно, задумается ли Эрвин над ее словами или нет. Он отказался выслушать ее историю и пресекал все попытки заговорить на эту тему. Что до нее, Джоан не собиралась постоянно подвергаться унижениям.

— Почему бы тебе не занять Саманту, пока я готовлю ужин?

Конечно, она многое могла бы сказать ему. Но сейчас ей хотелось одного: чтобы он со своим каменным лицом и холодными нравоучениями оставил ее в покое. Все ее чувства и без того были в беспорядке с тех пор, как она узнала, что беременна, а теперь, когда Эрвин вернулся и привез с собой мать, они грозили совсем выйти из-под контроля.

Джоан знала, что долго не выдержит, и даже не собиралась прилагать особых усилий. Но у Эрвина, похоже, были другие планы.

— Мама сейчас на террасе, наслаждается солнцем и вином. Она ведь уже немолода, и путешествие ее сильно утомило.

— Тогда ей вообще не следовало приезжать! — Джоан резко повернулась и оказалась лицом к лицу с Эрвином. — Как ты думаешь, что я почувствовала, когда увидела вас обоих? Ты мог бы позвонить и предупредить меня! — Едва произнеся эти слова, Джоан пожалела, что дала им сорваться с языка. Бедной женщине нужна была эта поездка, чтобы восстановить душевные силы, ненадолго позабыть о своем горе и обрести покой и счастье. Присутствие Эрвина было настолько тяжело для Джоан, что она даже толком не понимала, о чем говорит.

— Я и не подозревал, что ты такая эгоистка. — Эрвин взглянул на нее с неприязнью и, секунду помедлив, добавил: — Ты выглядишь нездоровой. Иди подыши свежим воздухом, ужин я приготовлю сам. И держи себя с моей матерью как подобает. Если ты хоть чем-то расстроишь ее, я заставлю тебя…

Джоан стремглав выбежала из кухни, даже не дослушав угроз. Когда она оказалась в своей комнате, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Как он посмел обращаться с ней как с последней тварью? Как он мог?

Она отшвырнула туфли в угол, стянула рубашку и шорты, в которых работала в саду, и решительно направилась в ванную.

Через десять минут Джоан вышла оттуда, завернувшись в махровое полотенце. Она знала теперь, что делать. Ради своего будущего ребенка ей следовало оставаться спокойной. И не опускаться до уровня Эрвина: не говорить жестоких и несправедливых вещей и ни на ком не срывать зло, не приходить в бешенство и не ломать вещей.