Здоровье короля улучшилось, и Шарлотта была с ним вновь. Она поразилась происшедшей в нем перемене. Молодость его ушла навсегда. У него появилась нервозная манера говорить, повторяя предложения и нетерпеливо переспрашивая: «Что? Что?», прежде чем ему успевали отвечать.

Шарлотта рассказала ему о детях, и это немного успокоило его. Она ни словом не обмолвилась о маскараде и о венчании. Шарлотта решила, что если только это будет в ее силах, никогда больше не упомянет имя Ханны Лайтфут. Ханна умерла. Шарлотта и Георг вторично обвенчаны, как бы странно все это ни было, и даже если Шарлотте не хотелось соглашаться с тем, что эта вторая брачная церемония была необходима, она все-таки почувствовала значительное облегчение от того, что она состоялась.

Георга мучила депрессия. Ему казалось, что все против него. Он написал лорду Бьюту:

«Каждый день я сталкиваюсь с каким-нибудь оскорблением… Даже мой сон не освобождает меня от мыслей о людях, которых я вижу днем… Простите за бессвязность моих писем. Но истинная причина тому – моя душа, уязвленная отношением, которое она встречает со стороны окружающих».

Получив это письмо, лорд Бьют забеспокоился. Георг будто забыл об их разрыве и считал, что вернулись дни их былого доверия друг к другу. Бьют рассказал об этом принцессе, и это лишь усилило ее волнения.

Однако однажды, когда рассудок короля был в полной ясности, он решил, что некоторое время не сможет управлять государством и что необходимо ввести в силу Закон о регентстве. Он проконсультировался с Блекстоуном – авторитетом по правовым вопросам, который разъяснял ему, что в новом законе нет необходимости, поскольку в действующем учтены все возможные нюансы. В случае его смерти или неспособности исполнять свои обязанности, регентом автоматически становится вдовствующая принцесса.

– Моя мать уже немолода, – возразил Георг, а сам подумал, что она, конечно, будет управлять вместе с лордом Бьютом, но ни один из них не обладает для этого достаточными способностями.

– Нет, – продолжал король, – я желаю внести на рассмотрение парламента новый Закон о регентстве и сам назову имя моего регента, которое останется в тайне до тех пор, пока я не сочту нужным, чтобы оно стало достоянием гласности.

Блекстоун ответил, что этот вопрос королю следует обсудить со своими министрами, и Георг поспешно созвал их, чтобы сообщить о своем решении.

После продолжительного обсуждения был принят закон, дававший королю право, на случай его смерти или недееспособности, назвать имя регента, причем возможность выбора ограничивалась королевой и членами его семьи.

Жизнь Шарлотты стала очень тревожной. Она не знала, чего ей ждать еще. Ее беспокоила болезнь короля и его странное поведение, которое сохранялось, с некоторыми перерывами. Ей было известно, что на улицах говорили о том, что у короля какая-то чудная болезнь.

Прошли недели. Ему стало лучше. В августе в Букингемском дворце она родила третьего сына. Его назвали Уильямом. Она прижала ребенка к своей груди, радуясь его появлению на свет. Теперь уже никто не свете не сможет утверждать, что это дитя – незаконнорожденный сын короля и королевы Англии.

КОРОЛЕВСКАЯ ДЕТСКАЯ

Маленький Георг верховодил на детской половине в Кью. В свои четыре года он был не по возрасту развитым, способным и смышленым ребенком, вполне осознавшим важность своего положения. Он слышал, как слуги шепотом называют его принцем Уэльским, и знал, что это – о нем.

– Наступит день, – бахвалился он перед своим братом Фредериком, – и я стану королем.

Бедняжке Фредерику трудно было представить себе, как это четырехлетний мальчик сможет носить такую большую корону.