Тем не менее, в отличие от банкета во время коронации, это застолье было очень хорошо организовано: подали четыреста четырнадцать различных блюд и соответствующие им вина; еды хватило всем собравшимся гостям – вельможам, министрам, олдерменам и всем сановникам города.

Бал, последовавший за банкетом, тоже удался на славу, но в полночь король пожелал удалиться. Послали за каретами, но выяснилось, что форейторы и кучеры устроили свою собственную пирушку, и многие из них были настолько пьяны, что оказались не в состоянии управлять лошадьми.

Вдовствующая принцесса, обеспокоенная тем, что случилось с лордом Бьютом – а слухи об этом дошли очень быстро – была разгневана. Ей хотелось поскорей вернуться в свои покои и быть рядом со своим возлюбленным.

В ожидании кареты она раздраженно мерила шагами комнату, обвиняя в нерасторопности своих подчиненных, а Георг пытался успокоить свою матушку. Ведь и следовало ожидать, что их слуги тоже захотят поразвлечься, когда их господа пируют. Такой миролюбивый настрой короля пришелся всем по душе, а раздражительность принцессы лишь усилила неприязнь к ней.

Завтра на улицах будут с еще большей ненавистью кричать о «коридорном» и «юбке», но вдовствующая принцесса была чересчур обеспокоена и слишком устала, чтобы задумываться об этом.

Наконец, нашли кучеров, и королевская семья смогла отправиться в Сент-Джеймс. Даже кучер, который вез короля и королеву оказался не вполне трезв, и когда они свернули в ворота Сент-Джеймского дворца, карета налетела на один из столбов. Король и королева свалились со своих мест, крыша кареты провалилась, стекла в окнах разбились, но, к своему удивлению, ни Георг, ни Шарлотта не пострадали.

Георг выбрался из кареты и помог выйти Шарлотте.

– Ваше Величество… – пробормотал кучер. Но Георг только отмахнулся от него.

– Теперь уж мы дойдем, – сказал он.

Какой необычный день, думала Шарлотта, лежа в королевской кровати рядом с Георгом. Один за другим промелькнули эпизоды этого памятного дня: вот они трясутся в карете, кругом слышатся крики людей; вот перед глазами возвысился величественный Гилдхолл, но отчетливее всего ей виделось семейство квакеров.

Как дружелюбен был к ним Георг! Она никогда прежде не видела его таким. Надо будет спросить у него, чем вызвана такая симпатия к квакерам. Когда она заснула, ей снились люди в строгих серых одеждах, похожие на монахов на светском балу. Но уже через пару дней она забыла о странном поведении Георга, так как волнующая вероятность стала фактом.

Королева ждала ребенка.

РОЖДЕНИЕ РЕБЕНКА

Георг очень обрадовался, услышав, что следующим летом Шарлотта, возможно, родит ребенка. Если бы не постоянные конфликты в правительстве, он мог бы считать себя счастливейшим человеком. Он мечтал о большой семье, и Шарлотта, забеременев так быстро, показала, что, скорее всего, оправдает хоть эти его надежды. Георг все крепче привязывался к Шарлотте, которая была ему хорошей и любящей женой, и он почти не думал о Саре Леннокс. Но он не мог не вспоминать те времена, когда Ханна ожидала ребенка. Теперь все по-другому. Нет необходимости в увертках, только радость, которую не надо скрывать.

Сколько проблем решилось бы, согласись Питт принять управление кабинетом министров, думал Георг. Но со времени, прошедшего после банкета, организованного лордом-мэром, народ стал нетерпимее. Не улучшило обстановку и то, что в январе пришлось объявить войну Испании, и жизнь еще раз доказала правильность политики Питта.