Первое отделение могло выполнить команду раньше других. Все находились рядом с Сергеем Лагутиным. Пристройся к его вытянутой, как семафор, руке — и готово. Но как раз это отделение и замешкалось. У Сергея не было помощников. Юных дзержинцев — дисциплинированных, специально отобранных школьников — не хватило на все отделения. А Сергея Лагутина считали сильным и волевым командиром, потому и решили, что он обойдется без помощников.

Три отделения уже построились кое-как на просеке. Первое все еще бестолково толпилось справа от своего командира. Богдан, Забудкин, Распутя и не подумали тронуться с места.

— Оглохли? Слов не понимаете? — У Сергея сердито раздулись ноздри. — А тебе что — особое приглашение надо? — крикнул он лежавшему под деревом Распуте.

— Началось! — зевнул Богдан и с независимым видом подошел поближе. — Где мое место?

— В тюрьме! — процедил Сергей и, наливаясь яростью, шагнул к все еще лежавшему Распуте. — Помочь подняться?

Все видели, что сейчас он ударит, а Гришка и не шелохнулся — смотрел вверх на еловые лапы. Его трудно было напугать чем-нибудь. Испугался не он, а Славка Мощагин.

— Сергей!.. Остановись, Серега! — Не рассчитывая на то, что Лагутин послушается его, Славка побежал и успел перехватить занесенную для удара руку. — С ума сошел?.. Разве так можно!

— А как можно?.. Ты умеешь с ними по-другому?.. Попробуй!

— И попробую! — Славка постукал носком ботинка в Гришкины кеды. — Ты команду слышал?

Распутя медленно перевел взгляд с еловых веток на командира взвода.

— Гриб жалко.

— Ты, что же, решил голодовку объявить из-за гриба червивого? Нас обедать ждут, а ты валяешься!

— Могу и встать.

— Так встань, пожалуйста!

Гришка начал подыматься. Он подтянул под себя ноги, потом по-обезьяньи оперся согнутыми пальцами о корни и встал с таким усилием, что всем показалось: вот-вот раздастся ржавое скрипенье его суставов.

— Ну и громила вымахал! — остывая, сказал Сергей. Он был вспыльчивый, но отходил быстро, и в этих его словах уже слышалась одобрительная нотка: Распутя на целую голову возвышался над обоими командирами. — Встанешь на правый фланг, громила!

Весь взвод сейчас смотрел на Распутю, но это его не волновало. Деревянно помахивая руками, он доплелся до шеренги и встал первым, ссутулясь и опустив плечи.

Славка оглядел строй. Был он неровный, волнистый.

— Лучше равняйтесь! Лучше! — прокричал он, рупором приложив ладони ко рту. — Надо грудь четвертого видеть, а норки нужно врозь. Потом по четыре разобьемся и пойдем.

Мальчишки задвигались, тщетно пытаясь выровнять строй, а Славка надолго замолчал, и Кульбеда понял, что наступило время вмешаться. Без его помощи Мощагин не сумеет построить ребят в колонну по четыре.

Весь как-то преобразившись, громко прищелкнув каблуками, сержант выкатил грудь и с парадной четкостью поднес руку к фуражке.

— Товарищ командир взвода! Разрешите обратиться!

Славка и сам невольно подтянулся.

— Пожалуйста.

Еще раз блеснув безупречной выправкой, сержант отбил несколько шагов и остановился перед ним.

— Разрешите мне отвести взвод в столовую.

— Конечно! — обрадовался Славка и виновато развел руками. — Я что-нибудь не так, да?

— Никак нет! Все правильно, товарищ командир взвода! — отчеканил Кульбеда. — За себя боюсь.