«…В годы Великой Отечественной войны у Ропши были разгромлены фашистские войска, преграждавшие выход наших армий в Прибалтику. Рано утром 20 января 1944 года в районе поселка произошла встреча войск Ленинградского фронта, наступавших с Ораниенбаумского плацдарма и от Пулковских высот. Накануне, 19 января, Ропша была освобождена от длительной оккупации фашистов мощным ударом воинов 131-ой стрелковой дивизии, которой в то время командовал генерал-майор П. Л. Романенко. Славный боевой путь в годы войны прошла 131-ая стрелковая дивизия. Начав войну на территории Украины, дивизия непрерывно вела ожесточенные бои с фашистскими армиями у Калага и под Сталинградом, у Ладоги, в районе Красного Бора и Саблино. Корабли Балтийского флота в ноябре 1943 года переправили воинов 131-й дивизии на знаменитый Ораниенбаумский плацдарм. Путь, который прошла с боями 131-я дивизия от Украины до поселка Ропша, свидетельствует о беспримерной выносливости, мужестве, героизме и самопожертвовании воинов во имя победы над врагом».

Немецкое кладбище в селе Ропша после прихода советских войск

В ноябре, декабре и январе 1944 года в Ораниенбаум было перевезено огромное количество людей, танки, минометы, артиллерийские орудия, что позволило начать мощное наступление советской армии и прорвать блокаду Ленинграда.

«Утром 14 января 1944 года артиллерийский огонь невиданной силы потряс воздух. Это ударили орудия «ораниенбаумского пятачка».

В районе Знаменки были найдены письма немецких солдат. Вот что 16 января 1944 года Герби Марьян писал своей жене Марьян Руф в Тальхейм: «…Сейчас 14 часов, но уже горит маленькая свечечка. На улице беспрерывно рвутся снаряды и гранаты. Снег не белый, а стал черным от этих разрывов, беспрерывно появляются вспышки наших и вражеских тяжелых батарей, всюду трещат пулеметы, в окопах стоят люди; они стоят сутками, защищая свое оружие, они не пропустят «Ванек». Враг попытался атаковать нас, направив женщин, вернее говоря молодых девушек – офицеров, лейтенантов и старших лейтенантов. Каждый день удивляюсь, откуда у русских эти люди и эта неисчерпаемая техника…». Другой немецкий солдат с тревогой сообщал своей сестре Паугроц в Трауостен: «У меня очень мало времени для письма, у нас здесь много дел. Вот уже 24 часа идет бой с атакующими русскими войсками, от адского грохота можно потерять рассудок, к тому же страшно холодно, что затрудняет дело. Надеюсь, что огонь противника прекратится. Русские вновь атакуют».

Когда в Петергоф вошли наши части, немцы его уже оставили. Только один пьяный немец спал под роялем в землянке. Об этом со слов очевидца написал в дневниковых записях писатель Павел Лукницкий, побывавший в городе 22 января 1944 года. «Так вот он каков сейчас – город, о котором мы тосковали два с половиной года!

Ни одного целого дома. Красная улица – только окаймленные заминированным снегом да изломанным хламом развалины домов. Взорванный мост. Разбитая гостиница. Ограда Верхнего парка – лишь каменные столбы. Большой дворец – руины, у руин разбитая бронемашина… Прудов нет – одни котлованы. В Верхнем парке нет ни Нептуна, ни других скульптур. Ворота к Красной улице взорваны и развалены».

Руины Петергофа

Повсюду мины. «Очень много хлопот доставил нам «страшный», как мы его называли тогда, овраг, который был расположен в нейтральной полосе» – вспоминал сапер А. Кузьмин: «Его разминировали девушки. Стоя на коленях, они проверяли каждый сантиметр западного склона, на котором говорят, было больше взрывчатки, чем земли».

После освобождения Петергофа 78 % жилищной площади оказалась разрушенной. Взорваны водонапорная станция и водокачка, разрушена канализация и электросеть.