Вы не знаете, как важно для исследователя уметь вовремя обуздать свою фантазию и сосредоточиться на одном варианте, пока его возможности не исчерпаны до конца. К сожалению, подходил срок сдачи в производство нового проекта корабля, и я уже не мог уделять Сашке столько времени, как раньше. Пришлось ограничиться категорическим распоряжением работать только над машиной, заказанной нам Управлением по космонавтике, и ничем другим не заниматься.

В течение последующих двух лет я только изредка наведывался к ней в лабораторию. Дела там шли неплохо. Первый вариант машины был сдан Координационному центру, и теперь в схему нужно было внести кое–какие изменения по замечаниям заказчика. В это время шла подготовка к экспедиции «Метеора», и новая машина должна была обрабатывать информацию, поступающую с корабля. В случае успеха предполагалось использовать потомков этой машины в качестве бортовой аппаратуры на всех кораблях такого класса.

Вы были уже в полете, когда однажды ночью мне позвонили из Координационного центра и сообщили, что машина отдала приказ «Метеору» вернуться на Землю. Через десять минут я вытащил Сашку за косы из кровати, и мы помчались в Центр. Там царила полная растерянность. Хотя все дублирующие устройства сообщали, что полет протекает нормально, наша машина продолжала повторять команды на срочное возвращение. Вдобавок, как всегда бывает в таких случаях, неожиданно прервалась радиосвязь, и нам никак не удавалось выяснить, что же у вас там произошло. К тому времени, когда нам снова удалось поймать ваши сигналы, предпринимать что–либо было уже поздно. Слишком много горючего было израсходовано на торможение. Я приказал выключить машину, и мы отправились спать.

Вот, пожалуй, и все, что я вам мог рассказать.

— Значит, это был просто результат недоработки конструкции? — спросил Космонавт.

— Нет, конструкция была отработана хорошо.

— В чем же тогда причина?

— Причину я узнал на следующее утро, когда устроил Сашке допрос с пристрастием. Дело в том, что… Ну, в общем, она, как всегда, увлеклась. Работала в нескольких направлениях, занималась выведением гибридов с различными программами. Последний вариант был просто ублюдком от скрещивания машины для управления космическими полетами с машиной для экономических расчетов. В нем все время боролись два начала: расточительность исследователя космоса и скаредность экономиста. В результате, видно, машина просто решила, что с точки зрения окупаемости затрат выгоднее всего прекратить полет. Космонавт тихонько свистнул.

— Бедная Сашка! Представляю себе, что вы с ней сделали.

— Что я с ней сделал?..

Затрещал звонок видеофона.

— Простите, — сказал Конструктор и подошел к аппарату. На экране появилось изображение красивой рыжеволосой женщины.

— Значит, так можно верить вашим обещаниям?! — спросила она, прищуря один глаз.

Конструктор как–то странно втянул голову в плечи.

— Что вы имеете в виду, Александра Яковлевна? — спросил он.

— Сейчас эти болваны распределяют места в кормовом отсеке «Кометы», и я вас предупреждаю, что если все наши приборы не будут размещены, я вам такое устрою!!!

— Хорошо, — ему было явно не по себе. — Передайте, что я выезжаю.

Экран погас.

— Это директор Института космической биологии, — сконфуженно сказал Конструктор.