— А кто третий?

— Шофер, я еще удивилась: шофер, а очки у него выпуклые, как у очень близоруких людей. Так вот, они принесли тяжелый ящик. Потом шофер уехал, а Дмитрий Максимович сказал, что у них сломалась машина и надо ждать инкассаторов.

— Как я понял, инкассаторы должны были подъехать прямо к дому?

— Да, но что-то случилось, я уж не знаю что, и инкассаторы приехали только через неделю. Все это время Дмитрий Максимович и Попов дежурили в комнате, где стоял ящик, по очереди. У них даже наганы были.

— А когда приехали инкассаторы?

— Дмитрий Максимович все время звонил по телефону, а машины не было. Наконец он сказал, что поговорит с замнаркома внутренних дел, которого знал лично.

— Он позвонил ему?

— Да.

— И что дальше?

— Той же ночью приехала машина и люди в форме. А с ними какой-то начальник из Ювелирторга, они вскрыли ящик, составили акт, а ценности положили в зеленые мешки. С ними уехал Попов, а Дмитрий Максимович остался, у него грипп начался сильный.

— Понятно. Алла, вспомните: а больше никто не заходил к Ивановскому?

— По-моему, нет.

— Ну вот мы и уточнили. Спасибо вам.

— Я могу идти?

— Конечно. Я попрошу, чтобы вас проводили.

Данилов встал, пожал девушке руку. Странно, выходит, что Ивановский никуда не уезжал из Москвы. Вот теперь вообще все становится непонятным.

Иван Александрович сел на стул рядом с сейфом, прислонясь виском к его холодному боку. Делать ничего не хотелось. Даже думать было противно, а сама мысль, что сейчас придется идти осматривать привезенную с КПП машину, показалась невероятной и отвратительной. Эх, поехать бы сейчас в пивную на Брестской. Стать в уголке за высоким столиком, пива выпить холодного... А потом домой спать. Открыть окно, с прудов потянуло бы запахом плесени и свежести, и сон бы пришел невесомый и тихий, как елочная вата...

Узор сейфа больно давил висок, но Данилов не замечал этого: он спал.

— Иван Александрович, — слышал он голос Белова, — товарищ начальник...

— Чего тебе? — спросил Данилов, не раскрывая глаз. — Никакого уважения к старости.

— Товарищ начальник, — голос Белова все еще доносился словно из-за закрытого окна. — Алла вспомнила, кто приходил к Ивановскому...

«В дополнение к моим показаниям хочу сообщить, что в конце ноября 1941 года или в первых числах декабря к Ивановскому заходил тот самый шофер. Я узнала его по очкам. Пробыл он в квартире недолго. Больше я его не видела».

Данилов еще раз перечитал протокол допроса. Ну вот, кое-что есть. Теперь нужно установить шофера. Возможно, что он связан с убийством. Вполне возможно. Уж больно много совпадений.

Он позвонил Полесову. Трубку никто не поднял. Значит, Степан еще не приехал. Данилов позвонил дежурному и попросил сведения обо всех разбойных нападениях и грабежах за последние шесть месяцев.

— Это сейчас распоряжусь, — ответил дежурный, — все абсолютно?

Данилов помолчал, а потом добавил:

— Нет, только группы. А также все сведения об использовании наганов. Кроме того, запроси отряды ВОХРа, не случилось ли у них чего за это время.

— Сделаем.

А теперь надо пройтись. Просто выйти из управления и пойти по улице. На ходу думается легко. Данилов запер кабинет. В коридоре было пусто. Он прошел полпути до лестничной площадки, услышал, что в его комнате зазвонил телефон. Данилов опять открыл дверь, надеясь, что звонок случайный и телефон замолчит. Но, видимо, на том конце провода сидел человек настырный, и аппарат звонил натужно и длинно.

— Данилов!

Это звонил Полесов.

Иван Александрович приехал в отделение через двадцать минут.