— Сейчас...

Человек шагнул на крыльцо, и Данилов ударил его рукояткой маузера по голове. Бандит начал медленно оседать на пол.

Сережа Белов, оттолкнув Данилова, бросился внутрь дома. За ним оперативники райотдела. Они должны были взять тех троих, в нижней комнате. Данилов шагнул к лестнице на второй этаж, и, когда он уже подошел к дверям, внизу грохнул выстрел. Сразу же в комнате раздался второй, и щепки, выбитые пулей, хлестнули его по щеке. Данилов толкнул дверь и прыгнул в комнату. Где-то в темноте был враг. Его присутствие Данилов ощущал каждой клеткой своего тела. Но где он был? Двигаться нельзя, иначе выстрел... И кто знает. Тук-тук, билось сердце, тук-тук. Данилов осторожно вынул фонарь и, нажав кнопку, бросил его в угол. И сразу же в двух шагах от него темноту разорвала вспышка выстрела. Одним прыжком он пересек эти два шага, упал, подминая под себя человека, рывком заворачивая ему руку за спину.

И, только услышав, как закричал, завыл от боли Горский, Данилов почувствовал, насколько у того слабая рука и какой он сам тщедушный и тощий.

— Товарищ начальник! — раздался на лестнице голос Белова.

— Свет дай!

Вспыхнули карманные фонари. Данилов поднялся:

— Обыщите его, зажгите лампу. Все свободны. Белов, останься.

Горский сидел на кровати. При свете лампы лицо его казалось обтянутым желтым пергаментом. Он раскачивался, словно от зубной боли, придерживая левой рукой правую.

— Где Музыка?

— Нет его!.. Гад!.. Нет!.. Он тебя найдет... Слышишь? Найдет!

— Где он?

— Ищи!.. Гад... Ищи!.. Понял?.. Ух! — Горский застонал.

— Слушайте меня. Ты у Нинки убил моего лучшего друга. Я знаю, что меня накажут, но по военному времени дальше фронта не пошлют. Я тебе теперь трибунал.

Данилов ладонью взвел курок маузера и начал медленно поднимать ствол.

— Нет, — крикнул Горский, — нет, — он прижался к стене.

— Адрес!

Ствол пистолета поднялся на уровень его груди.

— Нет... Сокольнический вал, дом шесть... квартира девять, Он там будет завтра.

— Так-то, — Данилов опустил маузер, — мразь!

Он повернулся и вышел.

Потом опять была дрезина, машина, которую Быков вел на предельной скорости. Уже стало совсем светло, когда они подъехали к райотделу. Данилов сразу же вошел к дежурному.

— Москву.

Через десять минут он докладывал о ликвидации банды. Начальник слушал не перебивая. Только когда Иван Александрович назвал адрес, он сказал спокойно:

— Мы знаем, там уже Муравьев дежурит.

— Завтра туда приедет Музыка.

— Понял тебя. Выезжай.

У машины его ждал Белов.

— Останешься здесь. Я в Москву. Оформишь документы как положено и возвращайся.

— Есть.

Когда Данилов сидел в машине, Сережа спросил:

— Вы бы его убили, Иван Александрович?

Данилов помолчал немного, посмотрел на Белова как-то странно и ответил:

— Не знаю.

МОСКВА

(тем же утром)

Девушка в синей форменной курточке с зелеными петлицами ходила по квартирам. В большую амбарную книгу она заносила фамилии жильцов, номера телефонов, количество окон в каждой квартире. Новый уполномоченный штаба МПВО при домоуправлении. Когда-то этим делом занимался в доме старик-пенсионер Соколов, но после того, как его по состоянию здоровья эвакуировали в Пермь, место это несколько месяцев пустовало. Правда, жильцы не особенно жаловались. Старик Соколов был личность въедливая и крайне пунктуальная. Память, несмотря на преклонный возраст, у него была на зависть светлая, и график дежурств он просто держал в голове. Новым же уполномоченным была веселая и, видимо, добрая девушка.