Преодолев узкое ущелье, наконец ступили на твердую землю. Выступ ледника Балторо лежал на дне каньона — почерневший от грязи и напоминавший нос «Боинга-747». Из-под него, подобно реактивным струям, вырывались подземные реки, которые на протяжении шестидесяти двух километров текли под толстым слоем льда и снега. Пенистые бурные потоки были верховьями реки Бралду. Пятью годами позже шведский спортсмен прибыл сюда со съемочной группой. Он хотел пройти на байдарке по реке Бралду до Инда и дальше, в Аравийское море. Через несколько минут после спуска байдарки на воду спортсмен погиб — первобытная сила реки перевернула лодку, и швед разбился о камни.

ПРЕОДОЛЕВ УЗКОЕ УЩЕЛЬЕ, ГРЕГ НАКОНЕЦ СТУПИЛ НА ТВЕРДУЮ ЗЕМЛЮ — ВПЕРВЫЕ ЗА ПОСЛЕДНИЕ ТРИ МЕСЯЦА.

В каньоне Мортенсон в первый раз за последние несколько месяцев увидел цветок — пятилепестковый розовый шиповник. Он упал на колени, чтобы полюбоваться им. Цветок стал символом возвращения из края вечной зимы. Вдоль берега реки росли тростник и полынь. Грег смотрел на них, и его охватывало ощущение настоящей жизни, хотя в скалистом ущелье растительность была более чем скромной. Осенний воздух на высоте трех с половиной тысяч метров казался роскошным. Мортенсон дышал полной грудью и наслаждался. Он забыл, что так бывает.

Теперь, когда опасности Балторо остались позади, Музафар каждый вечер уходил вперед, разбивал лагерь и готовил ужин к приходу Грега. Мортенсон даже здесь ухитрился заблудиться, попав на развилку дорог, одна из которых вела на летнее пастбище. К счастью, он быстро сориентировался, вернулся к реке и вышел на дымок лагеря Музафара. Ноги по-прежнему слушались плохо, но Грег упорно шел вперед, часто останавливаясь для отдыха.

На седьмой день после спуска с К2 Мортенсон увидел деревья — на южном берегу ущелья реки Бралду. Пять тополей сгибались под сильным ветром. Они напоминали приветственный взмах руки друга. Деревья росли рядком — их посадил человек. Стало ясно, что здесь кончается жестокая сила Каракорума, которая посылает лавины из снега и камней, способные смести со своего пути любое живое существо. Увидев тополя, Мортенсон понял, что выжил.

УВИДЕВ ТОПОЛЯ, МОРТЕНСОН ПОНЯЛ, ЧТО ВЫЖИЛ.

Засмотревшись на деревья, он опять, как и несколько дней назад, пропустил развилку. Главная тропа шла к реке и дальше — к веревочному мосту, «zamba». (Впрочем, мостом эти веревки из шерсти яка, натянутые между двумя валунами, можно было назвать с большой натяжкой.) Перейдя через мост, Грег прибыл бы в деревню Асколи. Она располагалась на северном берегу реки, в тринадцати километрах от «zamba». Но Мортенсон заблудился во второй раз и остался на гребне, на южном берегу. Он пошел к деревьям.

За тополями начались абрикосовые сады. Здесь, на высоте три тысячи километров, к середине сентября урожай уже собрали. Груды спелых фруктов лежали в сотнях плоских плетеных корзин. Яркие абрикосы буквально светились на фоне зеленых листьев. Между корзинами на коленях ползали женщины. Они доставали косточки из плодов. Увидев Мортенсона женщины закрыли лица платками и бросились бежать от странного белого человека.

ПРИ ВИДЕ МОРТЕНСОНА ЖЕНЩИНЫ ЗАКРЫЛИ ЛИЦА ПЛАТКАМИ И БРОСИЛИСЬ БЕЖАТЬ ОТ СТРАННОГО БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА.

Дети оказались смелее. Грег шел по бурым полям в сопровождении целой свиты малышей и подростков, а женщины издали наблюдали за ним. Дети указывали пальцами на его одежду, рассматривали запястья в поисках часов, которых не было, и смело хватали незнакомца за руки.

Впервые за много месяцев Мортенсон подумал о том, как выглядит. Длинные волосы спутались, он чувствовал себя огромным и грязным.