- А самолет Михаил Михайлович не видел!

- Не... Никто не видел. Отец первый. Когда лавина пропасть засыпала.

"Зачем этот вопрос? Чем мой путь лучше Борисова? Он стремится к упрощению, я усложняю. Но где все-таки Валерий?"

- Ты, Коля, не встречал сегодня Валерия Калугина?

- Не.

- А с ним вы в горы ходили?

- С Валерием? - спросил мальчик, не скрывая пренебрежения. - Куда ему! Ленивый он. Шашлыки любит. Купит мяса и зажаривает на полянке, засмеялся Коля; и видно было, что покупка мяса с его, сына охотника, точки зрения - вещь нелепейшая.

Мазин улыбнулся.

- По горам, выходит, не ходок? Куда ж он сегодня девался?

- Да спит, наверное, в хижине.

- Где?

- В хижине. Тут рядом с колхозной пасекой домик ничейный. Его как дядя Миша отругает, он - туда, валяется на кровати.

- Проводишь меня к домику?

- Пойдемте, - охотно согласился мальчик и сразу зашагал вперед, ловко выбирая камни поровнее и посуше.

Они обогнули калугинский дом стороной и вошли в полутемный лес. Все вокруг насквозь промокло. Холодные и тяжелые капли непрерывно скатывались с поникших веток. Особенно неприятно стало идти, когда каменистую тропу сменила расквашенная глина.

- Далеко еще, Николай?

- Вот, Игорь Николаевич!

Посреди просторной поляны зеленело застарелой тиной озерцо. Посреди него плавала дверь с привинченной ржавой ручкой, никому в этих щедрых лесом местах не нужная, а за озерцом Мазин увидел похожий на другие домик под тесовой крышей. Над крышей поднималась струйка сизоватого неуверенного дыма.

Мазин пошел впереди мальчика. Ему хотелось заглянуть сначала в окно, но ближнее окно оказалось закрытым, и он остановился перед неплотно притворенной дверью, поймав себя на том, что ждет чего-то неожиданного. Дверь отворялась наружу. Игорь Николаевич потянул ее и остановился на пороге. На раскладушке, покрытой расстегнутым спальным мешком, лежал Валерий, уткнувшись лицом в подушку. Мазин схватил его за плечо.

Валерий повернулся и сел на койке, уставившись на непрошеных гостей недовольным взглядом.

- Что вам нужно?

- Простите. Мне показалось, что вам нехорошо. Ваша поза...

- Моя поза никого не касается. Зачем вы пришли?

- Возможно, вы не знаете...

- Все знаю.

Валерий говорил зло, грубо.

- Почему же вы здесь?

- А ваше какое дело?

Мазин подавил нарастающую неприязнь к художнику.

- Если у вас все в порядке, не буду мешать...

- Убирайтесь!

- Вы негостеприимны, - сдержался Мазин.

- Не хочу разделить участь отца. - Он вдруг вскочил и схватил ружье, стоявшее у стенки. - Убирайтесь отсюда, слышите! А то я всажу вам дроби в брюхо.

Игорь Николаевич шагнул вперед и сделал быстрое движение. Валерий отлетел на раскладушку, а ружье стукнулось об пол. Мазин поднял его и вышвырнул патрон. Валерий ошеломленно наблюдал за ним с койки.

- Извините, - сказал он наконец и спаясничал совсем по-вчерашнему: Так уж получилось, мы не виноваты.

- Кто вам сказал о смерти отца?

- Ну, Марина сказала.

- Когда?

- Сразу же после того, как ваш друг затеял свой идиотский эксперимент. Спустилась вниз и сказала. Нужно ж ей было с кем-то поделиться. Она-то не прокурор, у нее нервы есть.

- У Бориса Михайловича тоже. И он не прокурор, как вам известно. Он делает все, чтобы разоблачить убийцу вашего отца. Разве вы не знаете, чем кончился "идиотский эксперимент"?

- По вашей физиономии вижу, что никого вы не поймали.

- Вы отличный физиономист. Однако Калугина пытались убить еще раз тем самым ножом, которым вы открывали бутылки.