|
"Она подчеркнула свое бескорыстие". - Калугин был щедр? - Еще бы! Вы не поверите, у нас... у него не осталось никаких сбережений. Сразу придется все продавать. И эту гостиницу... Гостиница! Именно. Дом, в котором будет жить много посторонних людей, - вот как он замышлялся. Или почти посторонних, случайных. У Калугина нет родственников, и вряд ли можно найти столько настоящих друзей, чтобы заполнить все эти комнаты. Мазин огляделся. Широкая тахта, туалетный столик, шкаф, и совсем мало свободного места... На стене картина или набросок, сразу не поймешь - то ли современная раскованная манера, то ли недописано, недоработано: тяжелый, пасмурный фон, почти такой, как сейчас за окном, силуэты гор, насупившийся лес - все грубо, в невыразительной серо-зеленой тональности, - и вдруг приковывающая глаз яркая точка, пятно, нет, не пятно, а полоска, красный бросок кистью поперек покрытого тучами неба, как след взлетающей ракеты или, наоборот, несущейся к Земле, входящей в атмосферу. Или метеорит? Нет, на картине день, и комок пламени не похож на небесное тело... - Мрачновато для спальни. - Ужасно. Далеко не лучшее, что написал Михаил Михайлович. Я говорила, что колорит меня угнетает. Тогда он взял кисть и бросил этот красный мазок. "Что это?" - спросила я. Он пожал плечами: "Так лучше смотрится". Это действительно был один бесформенный мазок. Но случайный ли? - Михаил Михайлович писал с натуры? - Ему нравились окрестности Красной речки. "Он знал, что там самолет, разбившийся, сгоревший", - думал Мазин, глядя на алое пятно - след пламени, прорезавший горизонт. - В каких войсках служил ваш муж? - В пехоте. Это прозвучало отрезвляюще. Где связь между гибелью самолета, разбившегося четверть века назад, и убийством Калугина? Он не был летчиком и не мог находиться в самолете. Но мог оказаться свидетелем его гибели. Мог сражаться в горах, защищать перевалы. Однажды над головой солдат вспыхнул воздушный бой. Калугин видел, как подбитая машина устремилась к земле. Это запомнилось, вернулось через годы, отразилось на клочке полотна, холста. И все? Скорее всего... - Он воевал на Кавказе? - Кажется, нет. - Его не связывали с Дагезаном воспоминания, прошлое? - Нет. Он выбрал это место потому, что его привлекла природа, натура. Так он говорил. Я еще училась тогда. - Где вы учились? Это был снова шаг в сторону, в нужном или случайном, бесполезном направлении, Мазин не знал. - В цирковом училище. - Вот как? По призванию? Потухшее лицо Марины оживилось. - Цирк нельзя не любить. Выло в этой женщине трудно воспринимаемое противоречие: цирк, спорт все это требует воли, настойчивости, характера. И тут же стремление жить "просто", по течению, слабость. - Значит, Михаил Михайлович не служил на Кавказе? Вопрос вырвался почти вопреки логике. - Я могу уточнить. Я записала важные даты из его жизни. Чтобы знать, чтобы помнить, чтобы как-то понять его прошлое, прикоснуться к нему, не быть чужой. Стащила его автобиографию, вернее хронологию. У него хранился такой листок. Как справка. Я переписала. "Она старалась быть хорошей женой". Марина достала из сумки блокнот. То, что интересовало Мазина, было записано на листке, спрятанном под обложку. Очевидно, ей не хотелось, чтобы этот кадастр попался мужу. Почерку Марины оказался мелкий, но четкий. И сокращения были понятны. Сверху стояло: "Все о М. М.". Она не привыкла звать мужа мысленно по имени. Дальше шли цифры и короткие слова: "Род. 21.8.22 в Кулешовке". "Пост. в шк. - 29 г.". "Оконч. ср. шк. - 39 г.". "Пост. пединститут - 39 г.". "40 г. - призван в РККА". Так и было написано - РККА - Рабоче-Крестьянская Красная Армия, как называли в те годы. |
