— Курильницу он продал китайскому торговцу из Сурабайи. Антуан немедленно поехал к нему, и тот сказал, что, в свою очередь, перепродал курильницу. Покупатель был убежден, что это старинная вещь, и заплатил за нее рубином размером с ноготь. Это был ботаник, остановившийся в отеле «Амстердам». Антуан отправился в отель и в списках постояльцев нашел его имя. — Габриэль дю Уссуа наклонилась к Виктору еще ближе и прошептала: — Джон Кавендиш.

— Ваш супруг посвящал вас в подробности своих поисков? — осведомился Виктор, не поднимая глаз со своих ботинок.

— Только мне он и мог довериться. Алексиса, который не отходил от него ни на шаг, мечтая разделить его славу, Антуан презирал. Шарль Дорсель был ему больше не нужен. Увы, у моего мужа была дурацкая привычка вести дневник. Когда в декабре мы вернулись в Париж, Антуан написал письмо Джону Кавендишу, который жил у своей сестры, леди Фанни Хоуп Пеббл. Она ответила, что ее брат скончался в Париже в 1889 году. Тогда Антуан решил воспользоваться случаем — в Лондоне должна была состояться научная конференция, — и съездить в Эдинбург, в окрестностях которого проживала эта дама.

— Но за месье дю Уссуа следили, и когда он уехал от леди Пеббл, направившей его к Кэндзи Мори, ее убили.

— Ах! Так вы об этом знаете. Тогда вам, должно быть, известно и то, что убийца леди Пеббл убил и моего мужа.

— А также Люси Робен, Леонара Дьелетта и Ахилла Менаже. Он пытался прикончить и меня, и месье Мори, в чем почти преуспел. Неужели причиной всех этих преступления Шарля Дорселя было только честолюбие?

— Нет, вовсе нет. Сначала я подозревала Алексиса. Но когда увидела труп Люси… она ведь была любовницей Шарля, мне стало страшно за себя и своих близких. И не напрасно: несмотря на глубокую привязанность, которую Шарль питал к моему отцу, он пытался убить и его.

— Значит, история с выстрелом в подвале — правда?

— Вы меня удивили, месье Легри! Я-то было поверила, что вы всеведущи. Да, Шарль стрелял в моего отца, но, к счастью, тот вовремя наклонился, и пуля просвистела мимо, угодив в глаз одного из чучел.

— Ваш секретарь убивал одного за другим, а вы хранили молчание!

— Мне искренне жаль, что вы подверглись опасности. Я собиралась вызвать полицию позавчера, но вы меня опередили.

— Расследования, подобные этому — мое хобби.

— Самое забавное, что чаша, скорее всего, оказалась бы для нас бесполезной. Алексис — я ему все рассказала — это подтвердил. Антуан полагал, что достаточно одного черепа, чтобы объявить о существовании питекантропа и сделать себе имя в научных кругах. Но оказывается, необходимо предоставить и другие кости скелета, чтобы доказать, что череп действительно принадлежит не обезьяне. Кроме того, резчик по кости наверняка удалил купол черепа, чтобы сделать курильницу, да и надбровные дуги, скорее всего, отсутствуют…

— Так и есть. Я видел чашу.

— Антуан погиб напрасно. А я после его смерти продолжала питать ложные надежды, — с горечью произнесла Габриэль.

— После гибели мужа вы боялись за свою жизнь и потому молчали, это понятно. Но неужели вы рассчитывали договориться с убийцей?

— Я умею ладить с мужчинами, месье Легри, — ответила Габриэль, поправляя платье на груди.

— Вероятно, так думала и несчастная Люси Робен.

— Я из другого теста.

— Но чем вызвана такая жестокость по отношению к тем, у кого находилась чаша? Почему Дорсель не мог просто забрать ее?

— Ответ кроется в его прошлом. Он родился в 1868 году в Нимеге, маленьком голландском городишке, и был старшим из троих детей.